Посмотрев друг на друга, мы увидели эти страхи, по выражению наших лиц.

– Аника, – давай фиксируй всё на разных расстояниях, и сваливаем отсюда домой, – тревожно прошептал Патсторс.

– Да, – ответила я профессору, будучи, как всегда, солидарна с ним. Я стала медленно поворачиваться вокруг себя, и фиксировать данные трёхмерного изображения на разных расстояниях. Сначала на расстоянии нескольких метров, затем, нескольких десятков метров, сотен, и нескольких километров, насколько позволяла модель данного голограммера.

Пока я фиксировала данные, нас стали замечать местные насекомые, и животные, и птицы, обращая на нас всё больше внимания.

– Да, профессор, повторила я, – нужно улетать. Людей здесь, скорее всего нет.

В эту минуту небольшая птичка (я её в тот момент восприняла как птичку, хотя и не знала, можно ли её с полным основанием причислить к классу птиц, теплокровных яйцекладущих позвоночных) спикировала из темноты прямо нам под ноги. Откуда она взялась? Крошечная, размером точь–в–точь – воробей, она села на землю между мной и профессором. Ночь, темнота, ветер. И птица.

Я вспомнила, как в детстве читала рассказы о животных, написанные искусственным интеллектом по мотивам творчества известных писателей. Программа брала всё самое лучшее из того, что написали писатели–люди, и компилировала в совершенно захватывающие рассказы. К чему это воспоминание мне сейчас, в пяти миллионах лет от дома? Совершенно не вовремя, подумала я, наклонилась и взяла птичку в руку.

– Аника, что ты делаешь? – голос Патсторса звучал довольно нервно.

– Беру образец местной фауны, профессор. Нам надо возвращаться, вы же помните, что кротовина закрывается через пару часов, причём, из этой пары часов мы уже потратили минут сорок? А нам ещё возвращаться? Давайте возьмём птичку!

– Аника, ты даже не представляешь себе, какие организмы мы можем привезти домой. Вирусы, бактерии, простейшие…

Я скорее почувствовала, чем увидела, что профессор уже согласился взять птицу, а спорит просто по инерции.

– Она пройдёт карантин. Процедура отработана. Пойдёмте, не будем терять времени. – Я шагнула ко входу в лётку. Мы уселись, я посадила птицу в специальный отсек для перевозки живых организмов – он (или она, пока неясно) с готовностью порхнул на спинку кресла, и я активирована Сардию для полёта. По зафиксированным координатам мы долетели до "своей" червоточины и стартанули назад, как и сюда: Активировали кротовину, нырнули в воду, прошли пространственно–временной барьер. Сардия сделала резкий поворот вверх, и мы вновь вынырнули из воды, закрыв котловину. Убедившись, что Сардия никак не пострадала, мы отправились в наше рабочее помещение.

– Нашкодил, – резко произнёс профессор, с эмоциональным выражением, на котором вновь появилось слегка, то чувство, которое у нас активировалось в прошлом – страх.

– Что случилось, Патсторс? – С тревожным интересом, спросила я.

– Только что хотел допить Джинго с бутылки, а бутылки–то нет.

– Значит – ты забыл её на траве.

– Я ж тебе поставил–оставил…

– Ну, – начала было я, и хотела сказать, что, мол – в чём проблема? Но до меня быстро дошло, что профессор имеет ввиду – возможность реализации временного парадокса под названием «эффект бабочки». – Эффект бабочки, – уточнила я у своего напарника?

– Возможно, – произнёс он и добавил: "Нужно проверить".

– Кстати, из–за этого попугайчика или кто он там, тоже могло что–то произойти насчёт исходящих временных волн.

Я взглянула на птичку. Надо искать клетку и спросить в зоологической секции, чем питаются представители этого вида.

– Да, – извини, я не подумала в тот момент вообще о парадоксах времени.

– Ну, я тоже тогда забыл, мною управляли эмоции.

– Да, какое–то негативное ощущение, но в тот же момент новое для меня, не изведанное… – Высказала я то, что до этого некогда было высказать.

– Да, у меня также, – согласился со мной напарник. – Может, это говорит о том, что проникновение в прошлое – опасно…

Мы зашли в базу данных наших сигмоидных программ, чтобы узнать, имел ли место эффект бабочки.

– И что? – Посмотрев на профессора, спросила я. – Как мы узнаем?

– Да, информация в этом случае нам не поможет, придётся опираться лишь на нашу с тобой совместную память. – Подытожил мой вопрос профессор.

– Патсторс, попробуй данные о находках, дотированных миллионами лет назад.

– Точно, – обрадовался учёный.

Он открыл через голограммер информацию о находках. Среди прочих, к нашему, толи удивлению, толи огорчению, мы увидели и нашу бутылочку. Там археолог утверждал, что данной бутылочки миллионы лет, а скептики спорили, мол, анализ показал, что она идентична бутылкам нашего времени. А тот учёный Говард Сэллин говорил о своём новом изобретении, которое сканирует предмет, на время. То есть: определяет возраст предметов, сколько им дней, лет, веков…

– Ну, всё, – выключив голограммер, произнёс Патсторс, – будем отчитываться министерству. И не забудь отнести свою птичку в зоологический сектор.