Собирайтесь, туготроны, троны, роны, оны, ны!

Поэту не хватало слов, и он их резал на кусочки. Но Стихошлеп не унывал и продолжал с бешеной скоростью фабриковать рифмы. В голову первого Стихошлепа когдато была заложена лекция с дневником настоящего и знаменитого поэта. С течением времени одичавшие туготроны перепутали все, что было вложено им в голову. Последний Стихошлеп забыл и имя и стихи поэта, но старался подражать всему, о чем говорилось в его дневнике.

"Началось со скуки и тоски..." - писал поэт - и Стихошлеп устраивал себе в начале дня пятиминутку тоски и скуки. "Гулял к вечеру. На небе крупные звезды", - записал поэт в дневнике - и Стихошлеп покидал свой ангар и топал под крупными звездами. Потом он смазывал гусеницы и подбирал рифмы к каким-нибудь словам, оканчивающимся, например, на "ква", "щи" и "ук". Однажды ранним утром он неожиданно составил строчку: "Вечер был. Сияли звезды".

Эта строка ему почему-то так понравилась, что он выпустил ее из уха в виде ста картонных карточек:

"11 0000 1111 0. 111 0000111 000".

В такой цифровой форме это краткое сочинение Стихошлепа распространилось по Острову. Иногда дневник казался ему сбивчивым, и туготрон сердился на поэта.

"Первое время я терялся в груде материала", - писал в дневнике поэт.

– А ты не теряйся!
– бормотал Стихошлеп.
– Не теряйся! Чего тебе теряться? И в каком материале ты потерялся? Ну в каком?
– вопрошал он.
– В железе? Асбесте? В пенопласте?

Но барабан в голове тихо поскрипывал, передвигая загадочные строки: "Читал историю философии".

– Тьфу, ты!
– сердился Стихошлеп и с досадой захлопывал крышку своей головы.

"...Мне кажется, что я ничего не успею", - жаловался поэт - и это особенно смешило туготрона.

– Скажет тоже!
– говорил он.
– У нас быстродействие. Сто тысяч рифм в секунду! А он говорит "не успею".

Иногда Стихошлеп выключал проигрыватель с дневником и переходил на самообслуживание. Целыми днями он отстукивал длинные стихи со складными рифмами и громко смеялся.

На Острове появлялись сотни картонных листовок со стихами Стихошлепа. Он бегал на аэродром и совал пачки туготронам, поднимающимся к летающим платформам.

– На, брось со своей тарелки! Жалко тебе, что ли?
– попросил он однажды Дуракона-45.

– Давай, - сказал Дуракон-45 и бухнул на Остров сразу сорок килограммов стихов.

За это ему был большой нагоняй.

В тот момент, как Хамиан-14 приказал вызвать Стихошлепа, он плавно опускался на дно озера, после того как утром прочитал строчку из дневника поэта: "Жарко. Пошел купаться на озеро. Писал стихи". Выпустив облако дыма, Стихошлеп опустился на дно и медленно прошелся по нему, натыкаясь на затвердевшие мешки с мукой. Это был урожай прошлого года.

"Теперь пора писать стихи", - подумал туготронный поэт и начал с бульканьем подниматься к голубой глади озера.

– Эй, на озере!
– окликнул его кто-то с берега.

Поэт увидел на берегу Автоскока, который выпустил черное облако дыма и пару синих лучей.

– Эгей!
– отозвался Стихошлеп.

"Где он берет столько горючего?
– позавидовал Стихошлеп. - Дыму-то, дыму-то от него сколько!"

– Лети на поляну в квадрат сорок два!
– крикнул Автоскок и, поправив на себе хвост ракеты, поднялся в воздух.

– Винта с два полечу!
– пробормотал Стихошлеп. Его походная ракета давно валялась без употребления в куче хлама.

Он вышел из воды и, выпустив из уха несколько карточек с новыми рифмами, пошел пешком по живописной тропинке, вьющейся по направлению к квадрату сорок два. Через минуту и пятьдесят две секунды он пришел на поляну, где уже собралась толпа туготронов. Хамиан-14 так перегрелся, что из-под крышки его головы валил пар, как из кипящего чайника.

– Наконец-то, дорогой мой!
– обрадовался он, увидев Стихошлепа, и усыпал свой экран изображениями незабудок.
– Найди мне, пожалуйста, в твоем словарике слово "есть".

– Есть - это глагол, - безмятежно ответил Стихошлеп и перевел свой ответ на язык цифр: " 100000 11 000".

На розовом экране Стихошлепа это выглядело очень красиво.

Хамиан-14 повернулся к Сереже.

– Ясно?
– спросил он.

Сережа сжимал в руке горсточку муки и молчал.

– И не развязывай больше узлов, пока я сам не научусь, - добавил туготрон.

Сережа молчал.

– Включи экран и подготовь мне к завтрашнему дню программу развязывания узлов.

Сережа хотел вынуть фонарик из кармана, но рука его не послушалась.

– Смотрите, до чего же побелел экран у Ненамагниченного! - заметил какой-то туготрон.

Наступила тишина. Сережа услышал, как где-то зашелестели листьями деревья, и закрыл глаза.

"Испортился", - подумал Хамиан.

– Эй!
– крикнул он.
– Посыпьте его мукой, если она ему так нужна!

Туготроны бросились к открытому мешку и, отталкивая друг друга, стали бросать в Сережу мукой. Сережа открыл глаза. Вокруг него бушевала мучная метель.

– Отведите его в Ангар высокого напряжения. Пусть зарядит свои аккумуляторы, - распорядился Хамиан.