— Боже, кто бы мог подумать, я же всю жизнь пью противозачаточные таблетки, а тут пропустила один-единственный раз… Это ужасно. Просто ужасно… — негодуя, забрала со спинки дивана свой рюкзачок, а потом зависла, глядя перед собой. — Ого, что это у них там стряслось? — беременность вмиг была забыта — Лола снова стала прежней Лолой: любопытной, везде сующий свой хорошенький нос. — Глянь.

Я обернулась и посмотрела туда, куда смотрит она: к соседскому дому подъехала карета “скорой помощи” и следом, взвизгнув шинами, машина Рината.

Мы вместе подошли ближе к окну и отодвинули шторки, каждая со своей стороны. Не знаю, о чём думала она, но я ощутила острый приступ вины… и эгоистичной радости. Вины за то, что плохо стало, судя по всему, Жанне, плохого я ей точно не желала. А радости, потому что увидела Рината.

Я смотрела на его широкую спину, обтянутую серым пиджаком, и вспоминала, каков он без одежды…

Гореть мне за это в аду. Но он мне действительно нравится! И даже стал дорог. Это не просто животная страсть, это точно что-то большее. Что-то такое, о чём я не хотела даже думать. Потому что не секс может разрушить несколько судеб, а именно это запертое в подсознании запретное чувство к чужому мужу.

— Может, она с собой покончить хотела, как думаешь? — прошептала Лола, продолжая тихо всхлипывать уже на автомате. — У неё же каша в голове явно пригорает. Или вообще, она тоже узнала, что беременна, и обалдела, как и я. Хотя, вероятнее всего, первое.

Я повернула к ней голову и посмотрела словно на сумасшедшую.

— А что? — она тоже обернулась на меня. — У неё же не все дома, а то ты не видишь! Кстати, вы подружились с секси-доктором, да?

Мой взгляд однозначно забегал.

— С чего ты это взяла?

— Я видела, как вы бегали вместе как-то утром. На прошлой неделе. Или позапрошлой.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!!! Я и подумать не могла, что здесь все такие внимательные и глазастые. Сначала Андрей, теперь вот она…

— Да, встретились как-то… Случайно.

— Так вы подружились?

— Ну, не то чтобы подружились, скорее… О, смотри, выходят, — я быстро перевела тему, кивнув на соседский дом. Оттуда действительно вышли Ринат вместе с парнем в синем медицинском костюме. Ринат что-то ему эмоционально рассказывал, даже как будто доказывал, подкрепляя всё размашистыми жестами рук, а из окна гостиной торчало бледное лицо Жанны.

Я понятия не имела, что там у них стряслось, но где-то внутри грыз червяк совести.

Может, она выяснила что-то про нас, и ей стало плохо? Я совсем не знаю её, но она ведь не заслужила… вот такого. Она его любит, наверное, пусть вот так вяло и апатично, но она же за него вышла когда-то. Явно же не просто так, значит, чувства как минимум были, а как максимум есть до сих пор. Возможно, у них сейчас просто кризис, как у нас с Игорем, или вообще всё в полном порядке, а я вероломно посягнула на их размеренный быт.

Или Ринат посягнул на мой…

Я вдруг ощутила острое желание поделиться с кем-то своей тайной, мне нужен совет, напутствие. Светлая голова. Тот, кто скажет, что невозможно сидеть сразу на двух стульях, и пристыдит меня, подтолкнув к верному решению. А именно — укреплять свою семью, а не разрушать чужую.

Но вот с кем только поделиться?..

Я покосилась на Лолу.

Ну нет, уж точно не с ней обсуждать подобное. Да о таком вообще сказать кому угодно — безумно стыдно. Это не то, чем стоит бравировать и гордиться. Я прекрасно это осознавала и ничуть не обеляла своего поведения.

— Ладно, пойду я домой, выпью анальгин, — убедившись, что ничего интересного по ту сторону окна больше не будет, Лола, вяло перебирая длинными стройными ногами, потопала к двери. — И поспать надо, колени подкашиваются от усталости. Конечно, пережить такой стресс.

— Ты это, аккуратнее с лекарствами, беременным мало что можно, тем более в первом триместре. Желательно вообще ничего не принимать, именно сейчас идёт формирование многих жизненно важных органов, в частности нервной системы.

Лола обернулась, и теперь уже она посмотрела на меня, словно на сумасшедшую.

— Я не буду рожать этого ребенка, Стелла. Я его не хочу, — и ушла, оставляя после себя горькое послевкусие.

Я постояла немного на пороге, наблюдая, как медбрат забрался в автомобиль, а Ринат продолжал что-то ему говорить через опущенное до конца окно.

Я смотрела на него и понимала, что самым верным решением было бы всё это прекратить. Перечеркнуть, выбросить из головы, забыть — и совесть со временем станет чиста. Но как забыть? Я только-только начала чувствовать себя живой, нужной, может, даже любимой. Хотя мы никогда не говорили о чувствах, но я хотела верить, что они есть. Не только у меня… какие-то, но и у него.