Машины хватали всё что можно и тащили к разгонным шахтам. Если я не могу загрузить болванки, то попробую дать выстрел мусором. Блоки накачки полны энергии, не было только самого заряда. Как поведёт себя насыпанная груда железа в момент разгона – не знал никто. Эксперименты с разделяющимися частями разгонного заряда проводились, но на околосветовых скоростях заряды, не имевшие монолитной конструкции, как правило разлетались внутри ствола. Могли вылететь, а могли и улететь с частью разгонной шахты. В серию такие системы не пошли из-за их неоднозначности. Всегда был вариант сделать один удачный выстрел, а потом долго чинить оторванные с мясом детали.

В любом случае если не попробую сейчас, то потом, возможно, чинить уже будет некому. А почему бы и нет? Сию секунду и для данных обстоятельств это отличная задумка. Я улыбнулся. Мысль «А почему бы и нет?» пришла немножко позже, чем я отдал команду дронам загружать мусор в блоки зарядов. Это тоже особенность моей психики. Вначале всё быстро проанализировать, раздать команды, а потом думать, морща лоб и сдвигая брови. Если со стрельбой дронами и мусором не получится, то через несколько часов Третий великий ударный флот богомолов разнесёт тут всё в клочки и наши дроны уже никому не понадобятся.

По всем законам технического обслуживания корабль был уже мёртвым, разложившимся и сгнившим трупом, от которого почти ничего не осталось, хотя мы могли ещё один раз выстрелить. Но как это сделать в космосе, когда не работает ни одна система навигации и представления не имеешь, где находится флот нелюдей?

Я нёсся к комнате смертников. По кораблю таких комнат было несколько, чтобы старший офицер корабля мог зайти и уничтожить корабль вручную, когда отказали все системы автоматики, или управлять лично. Наверное, я первый непилот-капитан за всю историю Нового человечества, что решил оттуда поуправлять. Укрытый за бронёй, я решил подавать команды маневровым двигателям через ручное управление. В этот отсек не заглядывали даже роботы-уборщики с момента, как «Топор палача» сошёл со стапелей. Сейчас не работал ни один экран, только несколько тумблеров и рычагов прямого управления. Пульт состоял из древних контактов, сделанных на основе медных клемм, покрытых золотом и палладием, и проводов толщиной с палец, уходящих в глубину корпуса. Всё это стыковалось с кнопками, которые надо нажимать, и тумблерами, которые надо переключать. Эта комната должна быть распакована, когда корабль погибает.

Сжигаемый РЭБ-атаками, в любых обстоятельствах, будь то вакуум или горящая кислота… однако рукоятки управления должны сработать. Но как это сделать, когда мертвы все экраны? Почему-то никто не об этом не подумал. Может, потому, что эта расположенная в центре корабля комната была данью традиции и не могла быть использована ни для чего, кроме самоуничтожения? Кнопка его исправно светила индикаторами готовности, но не сейчас. Пока руины грозной боевой машины могли ещё что-то сделать, нужно было драться. Никто не предполагал, что в этих рычагах вообще будет необходимость.

Я попробовал связаться хоть с кем-то. Полумёртвый искин пытался ретранслировать сигнал через остатки оборудования. Мне ответил командир штурмовиков. Они как раз были около внешнего корпуса. Мы часто общались, и я его узнал по голосу.

– Улдис, твои могут выйти на броню? – спросил я бойца.

– Да, товарищ непилот-капитан, – бодро ответил штурмовик, хотя, зная, сколько времени он провёл в бою, надо отдать должное его бодрости.

– Либо ты, либо кто-то, к кому я могу подключиться, пусть выйдет на броню и сядет сверху разгонной шахты. Пристегнётся тремя тросами. Смотрит прямо по направлению, ничего не делает. Только обязательно, ты слышал? Это приказ! Обязательно пристегнуться к броне не меньше чем тремя фалами страховки, остальных парней, кто успеет добежать, сажай в антиперегрузочные кресла. Если не можете, где-нибудь там цепляйтесь к корпусу, скоро дёрнет.

– Так точно! Сам сделаю, у меня офицерский канал, общий давно не работает.

Через несколько минут мне уже транслировали картинку с камеры боевого скафа. Глазами штурмовика я видел изуродованный корпус, сожжённую вместе с десантом богомолов командную рубку и вывернутые прямыми попаданиями дыры, ранее бывшие ангарами для кораблей. Боец закрепился на броне и смотрел вперёд, вдоль разгонной шахты. Я очень осторожно подавал питание на маневровые двигатели. Ещё ни разу в истории космофлота корабли подобного класса не управлялись прямыми переключателями на глаз, через сидящего на броне парня. Энергии было полно, реакторы, размещённые в глубине корпуса, исправно давали мощность, а системы накачки наполнялись под максимальные значения. Пожалуй, кроме энергоблоков, сейчас ничего и не работало. Драный корпус, выжженные системы ПКО. Полусумасшедший искин, потерявший 98 % датчиков, выл новорождённым ребёнком. Всюду рвались коммуникации, размораживаемые космическим холодом и перегружаемые бесконтрольно подающейся энергией.

Используя электронику скафандра Улдиса, я как мог навёлся на флот богомолов и дал залп. Никто раньше не давал команды на выстрел сразу трёх разгонных шахт. Удар был столь силён, что вздрогнул весь корабль. Оборудование срывало со станин, дроны катались по проходам, пытаясь цепляться лапами, людей швыряло по сторонам, рвало электропроводку, лампы гасли, экраны вырывало с мясом. В космос уходили три огромных пучка стального мусора. Чего там только не было! Обломки оборудования, детали, разные предметы быта от ложек и ножей до табуреток и открученных со стен откидных столиков. Были ящики с твердосплавными шариками для роторных орудий, разносящие сотни миллионов маленьких, в несколько миллиметров, кусочков смерти; стружка, что насверлили по моей команде ремонтные мехи; даже мебель, куски переборок и медкапсула, которую смогли отодрать в разбитом медблоке.

Всё это разлеталось широким веером. Радиус разлёта был почти в сотую долю градуса. Космический мусор, разогнанный до близкой к световой скорости, обрушился на вышедшую из гиперпространства армаду богомолов, выпустившую к тому времени весь москитный флот и малые корабли. Врага накрыло залпом. Никто раньше не стрелял сразу из трёх разгонных шахт, и линкору не хватило жёсткости корпуса выдержать такую нагрузку. Одну из шахт оторвало и выдвинуло из корпуса, реактор накачки раздавило, его сейчас глушила автоматика, но мусор в сторону врага ушёл полным составом.