Так они и продолжили молча сидеть, пока девушки не закончили петь и не поднялись к ним на балкон.

Винсент, завидев Монику сразу же положил голову на руки и уткнулся в стол, прикрывая свои глаза.

Ляпургия, едва подойдя к столу, ударила по нему руками и упрекнула Фая:

— Уныльник, ты грязный мужлан, как ты мог так поступить с чувствами Сэрочки!

Фай осознанно посмотрел на Ляпургию, будто понимая, в чём именно она его упрекнула.

— Не надо Ляпи, всё уже в прошлом, — легонько коснулась Сэра её за плечо. — Он, наверно, даже и не понял.

— Ничего не в прошлом! Уныльник, долбаный проходимец!

Моника подсела к Винсенту и тоже положила голову на руки, уставившись на него практически в упор, ожидая пока тот поднимет голову.

— «Лучшим вариантом сейчас будет извиниться за всё и заставить их подумать, что я сожалею. Не лишним будет себя обозвать при этом. Таким образом, это поднимет их самооценку и отходчивая Ляпургия с большей вероятностью мне поможет», — проскочила мысль в голове Фая, и он сразу же ответил: — Извините за всё, чем я вас обидел. У меня скверный характер, и я всё время пытаюсь измениться, но детские травмы не дают мне этого сделать в полной мере.

Ляпургия удивлённо посмотрела на него, а её лицо постепенно из гневного превратилось в жалостливое и она сказала:

— Что на тебя нашло? Теперь даже Уныльником тебя называть не хочется… Раз уж ты извинился, тогда прости и ты меня, за то, что назвала тебя человеком из пробирки. Я не со зла, — она виновато отвела глазки.

— Сколько ещё нам придётся находиться в этом мире?

— Может пару дней, может чуть больше, а что? Уже хочешь к себе домой?

— Подозреваю, что весь отдых запланирован Рэем лишь ради Винсента, а моей целью было вынести отсюда что-то, что поможет в войне. Если это так, то я справился с задачей. Теперь мне нужно попасть в свой мир, чтобы успеть подготовиться. Это срочно.

Ляпургия задумчиво сжала губки и затем ответила:

— Получается, ты догадался. Хорошо, ты можешь покинуть мой мир, когда пожелаешь. Просто подумай об этом.

— Как мне попасть сюда вновь?

Ляпургия хихикнула и ответила:

— Ты ещё не успел уйти, как уже захотел обратно?

— …

— Просто уединись где-нибудь, чтобы никто тебя не видел, и усердно думай о вратах, через которые попал в мой мир. Ты же помнишь, как они выглядят?

Фая обвила чёрная материя, и он в мгновение ока исчез.

— Вот засранец, даже не попрощался! — топнула ножкой Ляпургия.

— Помню, он как-то раз и передо мной извинялся, но делал это из чисто практических соображений, — уселась Сэра на место Фая. — Тогда он меня чуть не убил и до смерти напугал. По-любому сейчас он поступил так же. Притворялся, что ему жаль.

Ляпургия прямо на глазах начала свирепеть и краснеть.

— Да как он посмел?! Я же ему поверила, про детские травмы и всё такое! Ну придёт он ещё, я ему устрою! А ты, Винсент, чего такой кислый сидишь? Он и тебе чего-то мерзкого наговорил?

— Не совсем, — стеснительно протянул верховный руководитель, ощущая на себе близкий взгляд Моники.

Ляпургия хмыкнула и возмутилась:

— Я тут, понимаете ли, стараюсь, стараюсь вас развлечь, а Уныльник всё опять испортил!

Темнота развеялась, и перед Фаем появился длинный коридор из красного камня, который спустя несколько секунд укоротился, подвинув дверь прямо к высшему некроманту. Он толкнул створку и вышел на то же поле, с которого перемещался в Ляпурляндию.

Дверь за ним превратилась в чёрный сгусток и растворилась в воздухе, а замедленное окружение вновь ускорилось до привычной скорости.

Фай быстро осмотрелся на случай засады или иной угрозы, но не обнаружил ничего опасного. В его голове раздался знакомый голос Вьёру:

— «Так ты не умер».

— …

— «Я почувствовал, как ментальный канал между нами разорвался, поэтому опасался худшего. Мне нет оправданий за моё поражение. Такого унижения я ещё ни разу не испытывал».

— «Ты определённо не сможешь быстро восстановить свои силы. А даже если бы смог, твоё вмешательство в войну определённо ничего не изменит, раз ты так легко распрощался со своим телом. Поэтому можешь продолжать ничего не делать, как и многие столетия до этого».

— «Твои слова выказывают в мою сторону некоторое пренебрежение, а ты знаешь, такое мне сильно не нравится, — немного сердито прорычал Вьёру, — но в какой-то мере ты прав, моё тело быстро не восстановить, поэтому пока что вам придётся сражаться без меня».

— «Повторяю, твоё дальнейшее вмешательство пользы не принесёт. За всю половину тысячелетия лично на тебя ни разу не напали слуги Мора, неужели ты всё ещё думаешь после такого, что они видят в тебе хотя бы какую-то угрозу своим планам? Я увидел, что ты бесполезен, совершенно не способен грамотно распоряжаться своей силой и оценивать боевую обстановку».