Она и выглядит сегодня странно. Не смотря на первый день осени, на улице еще довольно тепло. Мне в полупрозрачной блузке вполне комфортно, а она сегодня в кардигане с длинным рукавом. И Арина почему-то тоже.

— Ариш, у вас все хорошо? — спрашиваю племяшку.

Не особо надеюсь на развернутый ответ, но дети не лгут, и если задать правильные вопросы, можно узнать больше, чем из полноценного диалога со взрослым.

Племянница опускает глаза и неуверенно кивает, накручивая на палец мои короткие волосы.

Так-с. Что бы это значило? Что дела идут не очень хорошо или наоборот все хорошо пока Андрея нет дом?

— Соскучилась по папе?

Снова неуверенный кивок.

— Ждешь, когда он вернется домой?

Арина вдруг отрицательно мотает головой, а потом пожимает плечами.

Опа! А вот это уже интересно. Малышка скучает по папе, но не очень хочет его возвращения. Может Андрей с Ниной поссорились перед его отъездом.

— Ариш, мама с папой поругались? — получаю утвердительный кивок. — Папа сделал маме больно?

Племянница неожиданно шмыгает носом.

Мне Андрей не нравится, но Нина говорила о нем только хорошее, и я не лезла со своим мнением. Возможно зря.

Успокаиваю малышку и сажусь вместе с ней на пол, отвлекая ее игрой. Наш разговор не дает мне покоя.

Вижу, что Арине жарко. Она красная и на лбу блестит пот.

— Ариш, давай снимем кофточку, — говорю я, спуская одежду с плеч племянницы, — тебе попрохладнее станет.

Девочка начинает брыкаться и выражать недовольство мычанием. Мне ничего не остается, как прекратить попытки, но я успела заметить синяк чуть выше локтя.

Возможно, я себя накручиваю, но очень похоже, что ее кто-то схватил и сильно сжал. Мне слишком знакомы такие отметены.

— Поль, — зовет с кухни сестра, — чайник вскипел.

Стоя в проеме кухне и наблюдая, как Нина суетится, я чувствую, что собираюсь влезть не в свое дело, но промолчать выше моих сил.

— Нин, у вас точно все нормально?

— Да, я же говорила, — нервно отвечает сестра.

Сажусь за стол, обхватывая горячую чашку. Внутри все вопит о том, что она врет и что-то случилось.

— Где Арина получила синяк? — спрашиваю в лоб, когда Нина садится напротив.

— С детьми на площадке повздорила. Ты ее знаешь, что-то не понравилось — зразу в драку.

Это правда, Аринка у нас боевая командирша. Но я не дура, кровоподтек слишком большой для детских рук. Он явно остался от взрослого человека.

— Ты тоже?

Нина дергается, отводит глаза и начинает теребить рукава кардигана, будто проверяет, все ли они скрывают.

— А что я?

Вообще-то мой вопрос был тычком пальцем в небо, но действия сестры только укрепляют догадки, что что-то случилось.

— Нин, вы поссорились с Андреем, и он вас избил?

— Что за бред ты несешь?! — тут же кричит сестра.

— Эй, — говорю мягко и накрываю ладонь Нины своею, — я же ничего не утверждаю. Но я всегда на твоей стороне. Что бы не случилось, я помогу.

— Я знаю, — говорит она спокойнее, но в голосе все еще сквозят злые нотки. — У нас все хорошо. Андрей нас не обижает.

* * *

Спустя почти три часа Нина с Аришкой выходят проводить меня до остановки.

Напряженность и чувство недосказанности никуда не ушли, и я так и не решила — имею ли права вмешиваться в дела чужой семьи.

У нас тут архаичные устои: бьет — значит любит и стерпится — слюбится — основы семейной жизни. И вряд ли одна восемнадцатилетняя девчонка сможет что-то изменить.

Но может, мне удастся повлиять на одного человека? Может, получится донести до сестренки, что без мужчины не просто можно жить, но и процветать. Что развод — это не конец света.

13 Полина

Я думала, что вчерашнее утро было говённым. Но и вечер принес свои сюрпризы. Когда я вернулась в общагу, навьюченная как ишак, возмущенная Ирка сунула мне под нос скаченное расписание. Первая пара — физкультура.

Пока плетемся на стадион, подруга, не переставая бухтит, как это несправедливо.

— Ир, — прерываю ее бурчание, — ищи плюсы.

— Терпеть не могу бегать. На первом курсе было кайфово, мы занимались практически фитнесом в третьей общаге.

Я с ней согласна. Хоть туда идти дальше, чем до стадиона, но занятия проходили гораздо проще.

— Зато не к девяти тридцати, а к одиннадцати пятнадцати, — говорю я, — и Саныч нормальный мужик, он отпустит нас минут на сорок раньше. Успеем в душ сбегать.