— Я все поняла, — отвечаю слегка раздраженно.

Денис, поглощенный своими проблемами, не замечет моего недовольства и уходит, кивнув головой на прощание.

Я остаюсь одна. И вдруг на меня накатывают воспоминания годичной давности, когда я только приехала в общежитие.

Помню, как получила пропуск и поковыляла на четвертый этаж с огромной спортивной сумной на плече и почти такой же только меньшего размера в другой. Как же я бесилась, что здание пятиэтажное, а значит без лифта, и приходится тащить все пешком. Никто не мог мне помочь, я приехала одной из первых, когда общага только-только открыла свои двери.

К комнате я приползла потная с прилипшими ко лбу волосами и вдруг остановилась. Меня охватило волнение вперемешку со страхом. Я испугалась, что не полажу с соседкой. Вдруг мы будем ссориться каждый день из-за мелочей, вроде неубранной одежды или сдвинутой чужой вещи.

За секунды я накрутила себя так, что руки начали трястись, и я не с первого раза смогла повернуть ручку. И тут я разозлилась на себя. Два месяца я мечтала свалить из дома, два месяца молилась, чтобы дни бежали быстрее, два месяца ждала новый этап своей жизни. Хотела начать все с чистого листа и вот струсила.

Я кое-как протиснулась в блок и агрессивно дернула первую попавшуюся ручку, к своему стыду оказавшись в ванной. Минуту спустя я осторожно заглянула в свою комнату и поняла, что она не просто пустая, там все лето никого не было. Как и в соседней комнате, как и в большей части общежития.

Сейчас на меня накатывают похожие ощущения, что и в тот момент, когда я поставила сумки на пыльный пол и осмотрелась. Одиночество и страх перед чем-то новым.

Чтобы сбросить оцепенение я пошла по периметру своего временного места жительства. Провела пальцами по гладкой поверхности шкафа и открываю. Он огромный. Даже с учетом подаренной Иркой одежды я займу от силы три полки и несколько вешалок.

Оставляю дверцы открытыми и захожу в ванную. Она отделана белой матовой плиткой с серыми прожилками, похожими на мрамор. А может это и есть мрамор. Раковина, поддон душевой и унитаз тоже матовые, а вся фурнитура хромированная и блестящая.

Я практически уверена, что этим всем ни разу не пользовались, а Денис заходил сюда пару раз, когда принимал работу дизайнера.

Потом я иду на кухню. Она тоже вся в хроме и мраморе только темном. Мрачновато, но мне нравится. Современная техника блестит как новенькая, и больше всего мое внимание привлекает кофемашина. Кофе я люблю, и зерна виднеются сквозь полупрозрачную крышку. Не удержавшись, нахожу чашу и сахар и наливаю ароматный напиток. Кайфуя от божественного запаха, я жду, когда упадет последняя капля, и разглядываю гостиную напротив кухонной стойки.

Она отделена декоративной полкой до самого потолка, на которой стоят какие-то безделушки: стеклянные фигурки, художественные книги, в основном фантастика, рамки с фотографиями зданий. За полкой Г-образный диван, напротив него огромная плазма, подвешенная на стене, под ней деревянный столик с полками: там игровая консоль, какие-то журналы, забытый пустой стакан.

Беру чашку кофе, выхожу на большой остекленный балкон и сажусь в плетеное кресло. Потрясающий вид. Я словно парю над рекой, городом, над все миром.

Сердце пронзает укол тоски. Не стоит привыкать. В понедельник напишу заявление на место в общежитии, после сессии обязательно освободится место, и съеду.

А с завтрашнего дня буду работать каждый день, чтобы у меня появился шанс на вид из собственного окна. Хотя бы приблизительно такой же красивый.

48 Денис

— Ну и нахуй вы приперлись, портить мне настроение? — рычит Макс, когда мы с Егором садимся по обе стороны от него в каком-то баре.

Жестом прошу у бармена то же, что и у брата и говорю:

— Лично я пришел надраться и ненадолго забыть, что в моей квартире осталась девчонка, от которой у меня сносит башню.

— Я уже сказал тебе, что с ней делать, — пожимает плечами Макс.

— А если я не хочу выбрасывать ее из своей жизни? — смотрю на брата с вызовом. — Что, если хочу чего-то большего?

— Только не говори, что как Егорка решил залезть под каблук.

— Не смей оскорблять мои отношения, — строго обрывает его Егор. — Я понимаю дерьмовый период, но твое хамство начинают надоедать.

— Так вали к Машеньке, медвежонок.

Егор сжимает кулак и резко ставит стакан с выпивкой на стойку. Я вижу, что он на взводе, а Макс будто этого и добивался, его тело напрягается в ожидании удара, но вмешиваюсь я:

— Хватит! — рявкаю. — Макс, ты чего добиваешься? Хочешь оттолкнуть нас? Зачем?

Бармен настороженно поглядывает в нашу сторону, готовый в любой момент позвать охрану. Возможно, отчасти он прав. Егор на взводе, Макс слетает с катушек. Если вечер закончится дракой, я не буду сильно удивлен.