Шрифт:
Только он пах так особенно и приятно!
Этот запах, в котором смешались нотки дорогого одеколона, настоящего мужчины и дыма сигарет, принадлежал лишь ему одному. И Мелоди была готова вдыхать и дышать им вечно, до конца своих дней.
— Как же мне хочется, чтобы наша жизнь, наконец, наладилась, — мечтательно протянула она, глядя на, проплывающий мимо, ночной город. — Чтобы Анжелика поскорее выздоровела, и мы забрали ее из больницы. Ты помирился с Робертом, и вы снова вместе смотрели трансляции футбольных матчей, комментируя игру на весь дом…
— Вот увидишь, — заверил ее Майкл, — все будет именно так! Ты, главное, не отпускай мою руку и будь всегда рядом, об остальном я обязательно позабочусь.
Глава 14
Наступил март.
Вместе с первыми днями весны в город стали возвращаться тепло и оживление.
Снег медленно таял, уступая место небольшим ручейкам, сбегающих вдоль дорог, до сливных каналов.
На смену теплым курткам и шарфам пришли изящные пальто. Казалось, жизнь медленно начала возвращаться в свое привычное русло.
На следующий день Анжелику уже собирались выписывать из больницы. Здоровью женщины больше ничего не угрожало, она полностью восстановилась после операции.
Роберт с готовностью принял извинения друга и вернулся обратно в компанию на, ставшую родной и любимой, должность заместителя генерального директора.
Первым же делом, мужчина вызвался навести порядок во всем, что его окружало и, отправив Майкла на недельный отпуск, принялся проводить ряд реформ.
— Завтрак уже готов! — позвала Мелоди из кухни небольшого коттеджа, который они арендовали на берегу горного озера.
Довольно потянувшись в постели, мужчина встал и, накинув на плечи махровый халат, спустился со второго этажа вниз.
Из кухни доносился невероятный аромат яичницы с беконом и ванильных панкейков, немедленно пробудивший в нём аппетит.
— Доброе утро, любимая, — он обнял жену со спины и прижался губами к жилке на ее нежной шее.
— Привет, — улыбнулась девушка, подставляя губы для очередного поцелуя. — Как спалось?
— А мы разве спали? — бровь Майкла удивленно взметнулась вверх, на счастливом лице засияла хитрая улыбка.
Мужчина смотрел на то, как щеки любимой медленно заливаются краской смущения, и еле сдерживал себя, чтобы не подхватить ее на руки и унести обратно в постель.
Невинность Мелоди сводила его с ума. Он никак не мог насытиться собственной женой, превратившись в озабоченного сексуального маньяка.
— Бесстыжий, — она в шутку хлопнула его по обнаженной груди, хотя это движение скорее напоминало нежное поглаживание. — Лучше помоги мне разлить кофе.
Не успел Майкл среагировать, как в его руках оказался горячий кофейник с ароматным напитком, а жена, одетая в его собственную рубашку, которая доходила ей до середины бедер, принялась накрывать на стол.
Он смотрел на неё и боялся верить в реальность происходящего. Мелоди здесь, рядом. Между ними больше нет никаких тайн и загадок. Только нежность и безграничная страсть.
Разве он мог, хоть на секунду, позволить себе думать о таком? Мужчина и представить не смел, что однажды эта прекрасная девушка будет всецело принадлежать лишь ему одному…
Когда все уже было готово, они расположились напротив друг друга и принялись за еду.
— Я и не знал, что ты так замечательно готовишь, — признался Майкл, доедая уже вторую порцию панкейков.
Легкий смешок девушки послужил для него самым лучшим ответом. Он был готов отдать все на свете, лишь бы всегда его слушать.
— Ты еще многого обо мне не знаешь, дорогой муж, — пошутила Мелоди, после чего надломила вилкой кусочек своего десерта и положила ему в рот.
— Это нужно исправлять, — вскочив на ноги, подошёл к ней и обнял.
Прижал хрупкок тельце к груди, зарылся лицом в шелковистые поряди её волос.
— Что ты делаешь?
Голос её задрожал, посылая по телу мужчины волны нежности.
— Исправлять свои ошибки, — шепнул ей в губы, накрывая рот любимой медленным поцелуем. — И как можно скорее!
Джонатан медленно шел на поправку.
Так, по крайней мере, говорил его лечащий врач. Однако сам мужчина не мог даже пошевелиться или произнести что-либо, помимо жалких стонов.
Тело отказалось подчиняться его воле. Он превратился в жалкое подобие себя. Стал обыкновенным овощем, который не в состоянии даже совершать самые элементарные действия.