Порфирий Лавров, будучи в темные века раннего средневековья волхвом по прозвищу Лавёр, сразился в открытом бою в чистом поле со злыднем Летуном. Лавров победил Летуна и заключил его сущность и возобновляющуюся силу в крупный изумруд, так называемый «смарагд». Прежде, чем окончательно воплотиться в камне, Летун выдвинул два условия, которые Лавров был вынужден принять. Первое – на время уходить от Лаврова вместе со смарагдом и выбирать себе другого хозяина, о котором Лавров ничего не должен был знать. А второе – время от времени повторять поединок, чтобы иметь шанс когда-нибудь победить Лаврова и освободиться из заточения. Кроме аккумулятора энергии, заключенный в камне Летун становился еще и генератором воплощения на физическом плане человеческих намерений. На этот смарагд тут же началась тысячелетняя охота. И вот теперь, в Москве, жарким летом 2010-го года, эта охота подходила к своей завершающей стадии.
Эпизод 1. Март 2011 года, утро, автотрасса, салон междугороднего автобуса
Серый рассвет. Заснеженные поля. Черные перелески.
По автотрассе веет поземка. Идет сухой мелкий снег. Машин на дороге немного. В основном это фуры дальнобойщиков и междугородние автобусы.
Под ровное урчание мотора Лавров и его молодая подруга по имени Причуда спят в обнимку в креслах пустого салона междугороднего автобуса. Они одеты в свитера толстой вязки. На ноги наброшены яркие пуховые куртки. У Лаврова недельная щетина с проседью. Голову девушки покрывает каштановый ершик отрастающих волос. У обоих изможденные лица.
Автобус, плавно покачиваясь, рассекает серую мглу мощной лампой-фарой и протяжным звуковым сигналом. Далеко впереди на шоссе выруливает тягач с длиннющей оранжевой цистерной.
Автобус проносится мимо.
По автотрассе веет поземка.
Эпизод 2. Лето 2010 года, солнечное утро, Москва
Жаркое лето 2010- го года, Москва, безоблачное утро.
Обшарпанный и помятый, местами фиолетового цвета автомобиль «Жигули» пятой модели паркуется в тени между глухой стеной и мусорным контейнером. Из автомобиля с трудом выбирается Юра – полноватый белобрысый мужчина лет сорока. Его наряд явно не соответствует марке и виду автомобиля. На нем темно-синий клубный «блайзер» с металлическими пуговицами, белоснежная рубашка, галстук-бабочка, белые брюки и черные лакированные туфли. На голову он водружает морское кепи. В руку берет трость. Оглядываясь, Юра выходит из переулка. Приосанивается. Ловит такси. Когда он уже усаживается на заднее сидение таксомотора, к его «пятерке» подбегают две дамы – молодая розовощекая «кровь с молоком», по-молодежному «немного одетая» Марина с распущенными по плечам прямыми соломенными волосами, и постарше, Элла, ее мама, в сарафане и шляпе, с безвкусно накрашенным лицом и ярко-рыжими кудряшками, выбивающимися из-под головного убора. Размахивая газетой, та, что постарше, говорит молодой:
– Вот, доча, ты и полюбовалась на автомобиль своего родного папки. Считай, с родителем познакомилась. Скоро в глаза увидишь.
– Стрёмный какой-то лимузинчик, ма.
– Шифруется, сволочь! Теперь он у меня – вот где! Не отвертится, ответит по полной, гад!
Эпизод 3. Лето 2010 года, Москва, вагон метро, метромост
Поезд метрополитена отходит от станции метро «Киевская» Филевской линии в сторону станции «Смоленская» – и выезжает на метромост через реку Москву. Хорошо виден с одной стороны – Белый дом, с другой – здание университета на Воробьевых горах.
Вульгарно накрашенная дама, Элла, и розовенькая свежая юница, Марина, мать и дочка, громко разговаривают прямо над ухом Порфирия Лаврова. Дама обмахивается шляпой, задевая Лаврова. На нем шорты, тенниска и кроссовки. Он сидит, они стоят рядом. Из-за их спин за Лавровым украдкой наблюдает худой мужчина в светлом мятом костюме и полотенцем на шее. У него болезненного вида узкое бледное лицо, с которого он аккуратно вытирает капли пота кончиком своего полотенца.
– Ма, а ты уверена, что он мой папка? У тебя же столько было…
– Уверена! Как то, что я – твоя мать! Я ж его, кобеля, специально тебе в отцы определила. Сначала я его с другим перепутала. А потом решила: какая разница? Пусть будет этот! Разузнала про него. Только что институт кончил. То-сё. Надежды подавал. Первую семью бросил. Там у него сынишка остался. Здоровый ребенок. Я специально интересовалась. Значит, с наследственностью все абгемахт. Зачем нам чужие болячки, правда же, доча? Я и купилась. Выбрала момент – и уложила его на себя. На обе лопатки!
– Ну ты, мать, даешь!
– Труда не составило. Этот жеребец ни одной юбки не пропускал. Но одного раза было мало. Я ему и открылась, дура! Так, мол, и так, мне от тебя ничего не надо. Только ребенка. Он озверел: ты чего меня, как быка-производителя? Сильно ругался. Чуть не сорвалось. Но я сказала, что уже залетела. Значит, предохраняться больше не надо. Он на это и клюнул, кобелина. Не любил контрацептивов. И мы продолжили.
– Че ж ты теперь, если только родить хотела?
– А мне обидно стало, когда я его по телеку увидала. Там какую-то тусовку передавали. Ничуть не изменился. Будто и не прошло столько лет. С бабами в обнимку. В кабриолетах. Довольный. Пьяный. Шампанское рекой. Машину ему подарили.
– Автосалон, что ли, весенний?
– Он же нам – ни копейки! За все годы. Пусть теперь раскошеливается.
– Каким боком?
– А у меня есть план. Будет ему или тюрьма, или мы – в шоколаде! И ты мне в этом поможешь, доча. Да?
– Конечно, ма. Но как?
По громкой связи объявляют:
– «Александровский сад», конечная…
Лавров вместе с другими идет на выход и слышит за спиной:
– У меня гениальный план, доча! Ты ведь несовершеннолетняя еще… Вот на этом мы его и поймаем. Ну, Юрочка, держись! За все годы, гад, ответишь… Алло! Кто это? Плохо слышно. А, это ты…
Лавров выходит на улицу и направляется к старому зданию университета. Скрываясь за спинами прохожих, бледный мужчина в светлом мятом костюме и полотенцем на шее идет следом за Лавровым. Говорит по «мобильнику»:
– Лавёр наш. Смарагд у него… А вы не сомневайтесь! Старое здание университета… Когда же, наконец, увижу вас воплощенной, моя госпожа? Буду стараться!
Эпизод 4. Цитата дня № 1: «Душное лето смеётся даже над Вечностью!»
Лето 2010 года, день, Москва, старое здание МГУ, аудитория