Старик ничего не сказал, но смотрел вверх. Там было обычное движение самолетов и шаттлов вблизи космопорта Лоусиндера. В предвечерних сумерках уже можно было даже невооруженным глазом различить с полдюжины спутников. На западе мигал красный маячок, и по рисунку вспышек было ясно, что это не видимый объект, а только значок на скорлупках Сэмми. Он так поставил маркер для Мигающей. Сэмми на миг остановил на ней взгляд. Даже ночью и даже без огней Лоусиндера Мигающая не была бы видна. Но в небольшой телескоп она смотрелась нормальной звездой класса G… пока что. Пройдет всего несколько лет, и рассмотреть ее можно будет лишь в орбитальные телескопы.

Когда мой флот до нее доберется, она будет уже двести лет как темная… и будет почти готова для следующего возрождения.

Сэмми встал на колено рядом с креслом, не обращая внимания на холодную слякоть, пропитавшую штанину.

– Позвольте, я расскажу вам о своих кораблях, сэр.

И он заговорил о тоннаже и конструкциях, и о владельцах – ну, почти обо всех владельцах. О некоторых надо будет сказать потом, когда у старика не будет в руке бластера. А пока он все время смотрел на лицо собеседника. Старик понимал все, что говорил Сэмми, – это несомненно. И брань его звучала тихо и монотонно – к каждому произнесенному имени он добавлял новое ругательство. Кроме последнего…

– Лизолет? Звучат как стрентманнианское.

– Да, сэр. Моя заместительница – стрентманнианка.

– А! – Он кивнул. – Они… они хорошие были люди.

Сэмми про себя улыбнулся. Предполетная подготовка к этой экспедиции займет десять лет. Достаточно, чтобы привести Человека в норму физически. Может быть, даже достаточно, чтобы подлечить его безумие. Сэмми потрепал рукой по подлокотнику кресла, возле плеча собеседника.

На этот раз мы не бросим тебя в пустыне.

– Вот первый из моих кораблей, сэр, – снова показал рукой Сэмми.

Через секунду над крышей дома взошла яркая звезда. Она сверкнула в сумерках, мерцающая вечерняя звезда. Прошло шесть секунд, и показался еще один корабль. И еще один. И еще. Потом пауза, и потом выплыла звезда ярче остальных. Все звездолеты были на низкой орбите в четыре тысячи километров. На этом расстоянии они были точками света, драгоценностями, висящими на полградуса в сторону от невидимой прямой, пересекающей небо. Зрелище было не более впечатляющим, чем если бы там были внутриорбитные грузовики или конструкторские работы… если не знать, как издалека пришли эти точки света и как далеко им еще идти. Сэмми услышал, как старик испустил легкий вздох удивления. Он – знал.

Они глядели вдвоем на семь точек, скользящих по небу. Молчание нарушил Сэмми.

– Видите вот этот, самый яркий, в конце? – Жемчужина созвездия. – Не хуже любого корабля, сошедшего когда-либо со стапелей. Это мой флагман, сэр. И называется – «Фам Нювен».

Флот Кенг Хо прибыл к Мигающей первым. И это могло ничего не значить. Последние пятьдесят лет они видели хвостовые следы флота эмергентов, тормозящего на подходе к той же цели.

Незнакомцы, встречающиеся далеко от дома. Для Торговцев Кенг Хо в этом ничего нового не было – хотя обычно встречи не бывали столь нежеланными, и всегда сохранялась возможность торговли. Здесь же – да, здесь было сокровище, но не принадлежащее ни одной стороне. Оно лежало, застывшее, ждущее грабежа, или исследования, или разработки, – в зависимости от натуры того, кто придет к нему. Вдали от друзей, социального контекста… вдали от свидетелей. Как раз та ситуация, в которой вероломство может быть вознаграждено, и обе стороны это знали. Кенг Хо и эмергенты, – две экспедиции – много дней словно исполняли замысловатый танец, пытаясь выяснить намерения и огневую мощь друг друга. Заключались и перезаключались соглашения, строились планы совместной высадки. Но очень мало было у Торговцев драгоценных крупиц знания об истинных намерениях эмергентов. И потому приглашение от эмергентов на обед было воспринято с облегчением одними и с молчаливым скрежетом зубов – другими.

Триксия Бонсол прислонилась к нему плечом и сказала так, что слышал только он:

– Знаешь, Эзр, у еды вкус нормальный. Может, они и не пытаются нас отравить.

– Усыпляют бдительность, – ответил он вполголоса, стараясь не дать себя отвлечь ее прикосновением. Триксия Бонсол родилась на планете и входила в экипаж специалистов. Как и у большинства трилендеров, у нее была небольшая гипертрофия доверия; и она любила поддразнивать Эзра насчет «паранойи Торговца».

Он оглядел столы. Капитан флота Парк привел с собой около сотни, но артиллеристов было среди них мало. Люди Кенг Хо были рассажены примерно среди такого же количества эмергентов. Сам Эзр с Триксией сидели далеко от капитанского стола. Эзр Винж, стажер-Торговец, и Триксия Бонсол, лингвистка с высшим образованием. Он полагал, что сидящие рядом эмергенты имеют эквивалентно низкий ранг. В Кенг Хо считалось очень вероятным, что эмергенты строго авторитарны, но явных знаков ранга Эзр не видел. Из чужаков некоторые были разговорчивы, и их низский язык был вполне понятен, лишь немного отличаясь от стандартов вещания. Во время обеда его бледный коренастый сосед болтал без умолку. Ритцер Брюгель был чем-то вроде программиста вооружений, хотя и не понял, что имеется в виду, когда Эзр попытался употребить в разговоре этот термин. И у него была чертова уйма планов на ближайшие годы.

– Такое делалось раньше, знаете? Доставить туда, где техники не знают – или еще не восстановили, – говорил Брюгель, сосредоточив свои усилия на старом Фаме Тринли.

Кажется, Брюгель полагал, что несомненный возраст придает авторитет, не соображая, что старик среди народа помоложе наверняка должен быть неудачником. Эзр ничего не имел против, что его не замечают – это давало возможность наблюдать, не отвлекаясь. А Фама Тринли внимание явно радовало. Как один программист-артиллерист с другим, Фам старался ответить на все, что говорил этот бледный светловолосый парень, – и при этом с таким чувством собственной значимости, что Эзра аж передергивало.