Да уж, по сложению Ирма была куда скромнее сестры.

– Да я бы рада… – поддержала шутку Бертиль. – Но не знаю как.

– А может все это у тебя не настоящее?! – каверзно ухмыльнулась собеседница. – Вот я сейчас проверю…

– Ирма, хватит! – раздался строгий мужской голос. На лестничной площадке стоял высокий статный блондин в дорогом костюме и неодобрительно смотрел на девушку. На вид ему было около пятидесяти. – Ты ведешь себя неподобающе! И я не одобряю того, что ты с собой сотворила!

– Ну, па-а-ап!!! – недовольно протянула дочь. – У нас и так все в семье светлые! Я хочу выделиться!

Тот не обратил на это никакого внимания, сосредоточив свое внимание на младшей. Несколько минут он не произносил ни слова, а затем улыбнулся.

– Бертиль! Как же ты выросла, дочка! Ведь кажется вчера еще крохой была, а сейчас того и гляди, кто-нибудь поведет тебя под венец!

На щеках девушки вспыхнул румянец. Но чего не скажут любящие родители! Бертиль подошла к отцу и обняла его.

– Папочка! Я… – и тут заметила то, на что сначала не обратила внимания.

Как и во многих особняках старой постройки, лестница на второй этаж сначала шла прямо, а затем раздваивалась и делала пару крутых поворотов вдоль стен. На стене, над лестничной площадкой, висели две большие картины. Первая была семейным портретом, написанным, когда Бертиль исполнилось пять. Девушка хорошо помнила все подробности этого полотна: на переднем плане в креслах сидят отец и мать, сзади стоят Эрвин и Ирма (брату тогда было одиннадцать, сестре восемь), а на руках у матери – крошка Бертиль.

А вот вторая картина была ей незнакома! Это был одиночный ростовой портрет. На нем была изображена красивая и статная молодая женщина в элегантном белом платье с открытыми плечами. Она стояла на лестнице, опираясь левой рукой на перила, и смотрела прямо на зрителей. И еще незнакомка была очень похожа на Бертиль, прямо как две капли воды! Но не это поразило девушку больше всего, а ее тяжелый и пронзительный взгляд исподлобья! Казалось, синие глаза смотрят прямо в душу! А еще Бертиль почудилось, что неизвестная вот-вот раздвинет губы, обнажая яростный оскал, и бросится на нее!

– Бертиль! Что с тобой, дочка?! – послышался обеспокоенный голос отца.

– К-кто это? – девушка указала на портрет. – Я не помню этой картины.

– Это твоя прабабушка в четвертом колене – Магда фон Зальц! – объяснил отец. – Очень уважаемая женщина с железной волей! Говорят, она могла видеть людей насквозь, и никто не осмеливался взглянуть ей в глаза! Злые языки распускали порочащие слухи, что она была ведьмой, но это не подтвердилось. Ты очень похожа на нее, дочка!

– Мы можем… уйти отсюда? – робко попросила Бертиль.

– И верно! – спохватился отец. – Сейчас же подадут ужин! А насчет портрета не переживай, привыкнешь. Все, кто оказывается в нашем доме впервые, так реагируют, но через пару дней уже не обращают внимания.

Роскошная трапеза растянулась на два часа. За столом родные без перерыва расспрашивали Бертиль о том, как она провела эти восемь лет вдали от семьи. Девушка охотно отвечала на вопросы, аккуратно обходя свое обучение как Одаренной. Пусть ее еще и не научили ничему особенному, Бертиль не знала, как на это отреагируют родители. Отец и мать внимательно изучили табель успеваемости дочери, после чего глава семьи вынес вердикт:

– Хорошо учишься. Ты не уронила славное имя семьи фон Зальц!

– А вот тебе, Ирма, стоит брать пример с сестры! – добавила мать. – Твои оценки заставляют нас краснеть!

Та надулась, но ничего не ответила.

После ужина беседа продолжилась. Лишь когда часы стали бить одиннадцать, семейство разошлось по комнатам. Намаявшаяся за день Бертиль с наслаждением нырнула в мягкую постель, заботливо приготовленную Мартой, и практически сразу провалилась в сон…

Тик-так! Тик-так!

Часы мерно отсчитывали время. Бертиль поморщилась и открыла глаза. За окном шумел лес, а над ним висела растущая луна, заливая своим бледным светом комнату. Девушка глубоко вздохнула и улыбнулась.

– Я дома! – тихо сказала она и хотела уже перевернуться на другой бок, как вдруг…

Шорх!!!

Бертиль вздрогнула и, приподнявшись на локте, обвела комнату взглядом. Лунный свет из окон освещал часть помещения, но дальняя ее часть, где находилась дверь, терялась во тьме. И вот в этой-то непроглядной черноте, примерно в метре от пола тускло мерцали две белые точки!