Я же хотела со злости что-нибудь кинуть ему в спину, благо, ничего под рукой не оказалось! Сжав зубы, постаралась успокоиться. Вдох-выдох, вдох-выдох, Эви! Дыши! Мы обязательно что-нибудь придумаем! Не может быть, чтобы выхода не было!

Не прошло и десяти секунд, как в комнату ворвались Элеонора, Андреас и Софи.

— Эви, солнышко! Как ты? — подлетела ко мне Элеонора. — Он тебя не обидел?

— О чем вы говорили, Эви? Он признался тебе в любви? — прощебетала сестренка, наивная душа!

Андреас же молча взял меня за руку и ободряюще сжал, выражая поддержку и сочувствие.

— Где граф? — спросила я у них, оставив без ответа все вопросы.

— Я здесь! — откликнулся старый друг семьи и, как оказалось, мой опекун, входя в комнату с папкой для бумаг.

— Это оно? — ткнула я пальцем в папку. — Соглашение? Оно действительно существует?!

— Я сожалею, девочка! — вздохнул граф, опустив глаза.

— Можно мне самой почитать? — протянула я руку к проклятым бумагам.

Как оказалось, память моя сохранила способность читать и писать в этом мире. На гербовой бумаге витиеватым почерком было начертано следующее:

«Мы, нижеподписавшиеся, герцог Тармон Ксорд с одной стороны и граф Варлин Клемент с другой стороны, составляем данное соглашение о том, что при первом требовании герцога Ксорда, граф Клемент обязан передать свою дочь Эвелину Клемент в качестве супруги сыну герцога Густаву Ксорду в обмен на долговые векселя, составленные на имя графа Клемента, которые передаются графу при подписании соглашения. Время исполнения соглашения — по требованию первой стороны, то есть герцога Ксорда. Соглашение считается исполненным, когда обе стороны получат удовлетворение.

При неисполнении соглашения какой-либо стороной, потерпевшая сторона имеет право потребовать возмещения ущерба перед действующим королем Юдоры.

Соглашение составлено нотариусом в присутствии обеих сторон и скреплено подписями».

Я смотрела на бумагу и ничего не понимала. Разве можно вот так вот запросто решать судьбу человека? Разве не было другого способа избавиться от проблемы?

— Эви, девочка моя! — легонько тронул меня за плечо старый граф. — Я проверил, это действительно подпись твоего отца.

— Вы знали об этом, дядя Миха? — тихо спросила я.

— Клянусь, родная, я ничего не знал! Вернее, я кое-что слышал о том, что между Варлином и Тармоном произошел какой-то конфликт, но всегда верил, что твоему отцу как-то удалось все уладить…

— Он уладил, дядя Миха, — прошептала я. — Уладил…

— Неужели ничего нельзя сделать? — воскликнул Андреас со злостью. — Может быть, мне вызвать его на дуэль?

— Не городи ерунды, мальчик мой! — строго одернул его граф. — Где ты, и где он? Даже если он и согласится с тобой драться, у тебя нет ни единого шанса одержать над ним победу. Так не терпится последовать за дядей и тетей в мир иной?

— Андреас, обещай, что не будешь ничего предпринимать против герцога! — взмолилась я, понимая, что граф во всем прав. — Это решение моего отца, так что я не должна сопротивляться его воле!

— Но как же это? — заломила руки Элеонора. — Всем же ясно, что этот брак — сплошной фарс! Ты будешь страдать, Эви! Подумай, сможешь ли выдержать насмешки и унижения дворцовых интриганок? Ведь тебя никто не пожалеет, и каждая будет стараться досадить тебе россказнями о похождениях его светлости! А о том, что он изменит свой образ жизни после женитьбы на тебе, даже думать не стоит! Понимаешь?!

— Я все понимаю, Элеонора! — с горечью ответила я. — Но это моя судьба. Ведь как ни крути, а выбора у меня нет!

Софи, которая все это время молчком стояла в сторонке и ошарашенно переводила поочередно взгляд на каждого из нас, вдруг громко разревелась и кинулась мне на грудь.

— Эви! Дорогая моя сестричка! Я не отдам тебя ему! Я не знала, что он такой… такой… жестокий! Я думала, что он добрый и великодушный, раз такой красивый и сильный! Я не отдам тебя, ты слышишь, милая?! Не отдам!!!

— Софи, Софи! Успокойся, родная! — начала я гладить ее по спине, по волосам, по худеньким плечикам. — Все будет хорошо, вот увидишь! Он не жестокий, маленькая, это просто так сложилось… Все будет хорошо! Не плачь!

Еле успокоив сестренку, я впала в состояние, близкое к апатии. Не хотелось ни есть, ни спать, ни разговаривать…

Я пыталась вначале найти оправдание поступку отца, пробовала поставить себя на его место, искала пути решения проблемы. Ну не сам же он предложил меня в качестве откупа, надеюсь? Иначе теряло смысл само понятие «родительская любовь», а ведь Софи с восторгом вспоминала, как нас родители любили, холили и баловали…