Детектив Джеймс, получивший повышение после патрулирования городских улиц, недавно получил назначение в полицейское управление Чикаго по борьбе с организованной преступностью. Хотя он думал, что он акула, почуявшая кровь, он жестоко ошибался. Если придерживаться аналогии с рыбой, то он был всего лишь селедкой, беспомощно барахтающейся в стае барракуд.

Детектив пошаркал ногами по блестящему мраморному полу и выпрямил шею, изо всех сил стараясь заглянуть в особняк Спарроу. Этого не должно было случиться. Мы со Спарроу стояли плечом к плечу в вестибюле, привратниками, не пускавшими его.

Детектив сглотнул.

— Мистер Спарроу, почему вы здесь?

— Этот вопрос кажется немного простоватым в устах детектива. Возможно, департамент нуждается в том, чтобы вы вернулись на улицы, регулировать движение. — Прежде чем детектив Джеймс успел ответить, Спарроу продолжил: — Офицеры из крупного чикагского полицейского управления пришли сегодня в мой офис и сообщили о кончине моего отца. Не нужно быть детективом, чтобы предположить, что утешить мою мать, члена совета района, и защитить ее от неизвестных угроз будет моим главным приоритетом.

— Она ваш главный приоритет?

Сделав шаг вперед, я решил, что достаточно долго стоял молча.

— Добрый вечер, детектив Джеймс. Миссис Спарроу будет свободна после того, как похороны ее мужа будут организованы и завершены. Сейчас не самое подходящее время.

Я сделал еще один шаг вперед.

Детектив Джеймс поднял руку.

— Из уважения к члену совета я не буду настаивать. Я, однако, вернусь.

— Обязательно возьмите с собой соответствующие документы, — сказал Спарроу. — Этот дом — частная собственность, а моя мать — правительственный чиновник.

Детектив быстро кивнул в ответ, его взгляд скользнул мимо нас двоих в гостиную, где вдова Спарроу вытирала глаза кружевным носовым платком. Ее необычно бледное лицо было видно в кольце света от лампы на соседнем столе. Ее длинный халат разошелся у ног, обнажив то, что она назвала бы домашними вечерними туфлями. Кто, черт возьми, носил каблуки в качестве тапочек?

Я никогда не был фанатом Женевьевы Спарроу.

Мы были здесь не для этого. Мы здесь, чтобы держать ее подальше от полиции и защищать то, что теперь принадлежало новой организации Спарроу. Огромное известняковое здание в настоящее время охранялось людьми, которым мы доверяли. Многие из людей Аллистера будут не у дел. На улицах Чикаго шла война, которая не попадала ни в газеты, ни в социальные сети.

Детектив прочистил горло.

— Миссис Спарроу, примите мои соболезнования. — Он снова повернулся к Спарроу. — И вы тоже, мистер Спарроу.

Женевьева ответила простым кивком головы.

— Спасибо, детектив Джеймс, — сказал Спарроу. — Я верю, что вы и ваш департамент оставите мою мать в покое. Свяжитесь со мной, когда будете готовы поговорить с ней. — Он достал из внутреннего кармана пиджака визитную карточку. — Я не позволю допрашивать ее без поддержки.

— Сэр, это не допрос как таковой. Нам просто нужно кое-что прояснить. Например, почему ваш отец был на стройке сегодня поздно вечером?

— Для меня это звучит как допрос.

— Ваш отец хранил здесь какие-то вещи, деловые бумаги, документы или бухгалтерские книги?

Спарроу вздохнул.

— «Спарроу Энтерпрайзис» находится на Мичиган-Авеню. Я уверен, вы видели здание. Существует целый отдел, который следит за этими вещами. «Спарроу Энтерпрайзис» полностью прозрачна. Если нам предъявят ордер, мы, конечно, подчинимся.

— Мне просто было любопытно, может ли быть что-то еще…

— Я еще раз попрощаюсь с вами, — перебил его Спарроу, — а потом позвоню мэру и расскажу ему о невнимательном поведении одного из его детективов. Я уверен, он обсудит мою проблему с управляющим, первым заместителем управляющего и, в конце концов, с начальником вашего отдела. Вы понимаете, что, хотя, возможно, и приемлемо в Бюро патрулирования, на вашем нынешнем назначении беспокоить скорбящих вдов недопустимо. И вдвойне недопустимо, когда вдова — член Совета…

Детектив Джеймс снова кивнул, я прошел мимо него и открыл входную дверь.

— Я буду на связи.

Это было последнее, что сказал детектив, прежде чем переступить порог и выйти под холодный дождь.

Мы все стояли молча, пока Рид не вышел из черного коридора. В руке он держал гаджет, способный обнаруживать нежелательные устройства слежения. Мы не могли допустить, чтобы детектив Джеймс тайно оставил одно из них. Когда все было убрано, Рид поднял руку.

— Все в порядке.

Женевьева подняла голову со своего места.

— Стерлинг, твое кольцо…

— Правильно, мама, мое. Это все мое.

— Дом? — спросила она, гордо вздернув подбородок.

— Мне не нужен этот дом. Оставь себе. Сожги его. Мне на него наплевать.

— Следи за языком, — ответила она так, словно только что не ругала нового короля преступного мира Чикаго.

Спарроу повернулся лицом ко мне и Риду.

— Я хочу, чтобы это место кишело ребятами Спарроу. Вне поля зрения. Никто не войдет сюда, пока мы не избавим кабинет моего отца от всего, что теперь принадлежит нам.