Он пожал широкими плечами.

— Сомневаюсь, но я устал бороться с этим, особенно когда ты сидишь здесь в одной моей рубашке, а под ней ничего нет.

Моя шея выпрямилась, рот широко раскрылся.

— О-откуда ты это знаешь?

Его губы изогнулись в улыбке, скулы приподнялись.

— Когда ты вошла на кухню, рубашка от света была… — его брови поползли вверх. — …прозрачная. Я был готов забыть об ужине и получше рассмотреть то, что видел наверху.

Я откинулась на спинку стула и прикрыла разгоряченные щеки.

— Мне так неловко. Мне нужно постирать.

Он потянулся к моим рукам.

— Я уверен, что для доктора с твоим дипломом ты должна была обосновать свою кандидатскую диссертацию и убедительно защитить ее перед комитетом.

Я кивнула.

— А я бы предположила, что ты был крутым парнем.

— Я преуспел в этом.

Рука Кадера снова оказалась на моей ноге, медленно двигаясь вверх по бедру. Его зеленые глаза светились новым теплом, соперничающим с интенсивностью солнца. Он покачал головой.

— Если твой аргумент в пользу стирки заключается в том, что ты не будешь ходить здесь, как сейчас, с голой киской в нескольких дюймах от моего прикосновения и затвердевшими сосками, натягивающими ткань моей рубашки, твой аргумент провалился.

Накрыв его руку своей, я улыбнулась.

— Спасибо.

— За то, что хотел трахнуть тебя пальцами прямо сейчас, прямо здесь?

Хотя я улыбалась, мои глаза наполнились слезами.

— Ты знал, что я боюсь того, что ты можешь мне рассказать. Спасибо, что отвлек меня.

— Ты думаешь, я именно это делал?

Я кивнула, сплетая свои пальцы с его, убирая его от своей ноги.

— И тебе это удалось. — Я посмотрела на экраны. — Ты собираешься рассказать мне, что ты нашел?

Сделав глубокий вдох, Кадер начал печатать, на экране появилось то же изображение, которое я видела в подвале.

— Прямо сейчас, немного. Здесь время на два часа раньше, чем в Индианаполисе.

Часы на кухне показывали чуть больше десяти вечера, когда я выключила свет и направилась сюда.

Он поднял глаза.

— Я нашел подтверждение тому, что во время разговора, когда Олсен защищал тебя с Картрайтом, он разговаривал с Оуксом.

Радовало или огорчало меня то, что Эрик верил в нас?

В течение следующего неопределенного промежутка времени Кадер прогонял отснятый материал быстрее, чем обычно. Он начал с сегодняшнего дня, а потом со вчерашнего, возвращаясь назад во времени. Как будто мы смотрели фильмы в ускоренной перемотке. Человеческий разум быстро учился. Не заняло много времени, прежде чем я начала просматривать ускоренные материалы, как будто они в реальном времени. Он замедлял подачу только тогда, когда кто-то приходил и уходил.

Когда мы смотрели запись с моей кухни, я ахнула, и новые слезы наполнили мои глаза.

— Помедленнее, — крикнула я. — Какая отметка времени?

Лента остановилась, в углу стала видна вчерашняя дата и 4:15 вечера. На экране была женщина-полицейский в форме, входящая в мой дом.

— Лорел, я не видел этой записи. Думаю, что сначала я должен посмотреть ее.

Хотя сердце бешено колотилось в груди, мои пальцы побелели, пока я крепко держалась за стул, и теперь подвинулась к краю сиденья. Я покачала головой.

— Нет. Я хочу видеть.

Подача начала двигаться медленнее, чем обычно. Женщина в форме расхаживала по кухне, дверь открылась и вошел мужчина в костюме. Она отступила назад, позволяя ему взять инициативу.

— Кто это? — спросила я.

— Я проверю, но предположу, что это детектив из полиции Индианаполиса. Они не посылают патрульного офицера одного. Я удивлен, что они не прислали бригаду криминалистов, — он пожал плечами. — Может, они сделали это в ночь на среду.

Зажав губу в зубах, я смотрела, очарованная тем, что видела. Несколько минут они провели на кухне. А затем мужчина повел их в сторону моей гостиной.

— У тебя есть другие камеры?

Кадер печатал, экран перед нами разделился. В поле зрения оказались гостиная, спальня и спальня для гостей. Женщина-полицейский поднималась по лестнице, а мужчина уже был в спальне.

— Я думала, что камеры в моем доме отключены, — сказала я, вспоминая, как они погасли.

— Я поставил больше, когда вернулся… — Кадер не закончил фразу.

— Как ты думаешь, что это значит? — спросила я, пока они вдвоем ходили по комнатам.

— Судя по более раннему новостному приложению, которое я видел до того, как ты пришла сюда, вы с Картрайтом объявлены пропавшими без вести. Вы оба — взрослые люди. Полиция обычно не расследует исчезновение взрослых в течение первых сорока восьми часов. Последний раз тебя видели в понедельник. В новостях не упоминалось, что ты была в университете посреди ночи. Я отключил камеры на погрузочной площадке. Это означает, что тот, кто тебя забирал, хотел, чтобы ты исчезла с видеозаписи из вестибюля, а также из лифта.