Таким образом, нетрудно показать, насколько несостоятельны доказательства бессмертия души и загробной жизни. Если мы даже и желаем бессмертия, это желание зиждется только на надежде вечного блаженства. Дает ли религия уверенность в нем? Нам ответят утвердительно, если мы согласимся выполнять все ее предписания. Однако в состоянии ли мы сделать это без божьего соизволения? Можно ли быть уверенным в том, что его заслужим и получим? Разве нам не повторяют беспрестанно, что бог сам располагает своими милостями и наделяет ими лишь небольшое число избранников? Разве мы не слышим каждый день, что на одного человека, удостоившегося вечного блаженства, приходятся миллиарды людей, идущих к погибели? А если так, то каждый здравомыслящий христианин счел бы безумными желание вечной жизни и надежду на вечное блаженство, которое зависит исключительно от прихоти своенравного божества, забавляющегося судьбой своих жалких творений.

С какой бы точки зрения ни рассматривать догму бессмертия души, мы вынуждены назвать ее чистейшей химерой, придуманной людьми, ослепленными собственной выгодой, стремящимися во что бы то ни стало оправдать несправедливости божества в этом мире. Эта догма была охотно принята, потому что потакала страстям, в особенности же честолюбию человека, считающего себя венцом творения, чванящегося своим превосходством над всеми другими земными тварями, которые на его глазах исчезают и погибают; человек почел себя избранником божьим, несмотря на то, что бог ежеминутно подвергал его всевозможнейшим неприятностям, бедам и страданиям в той же мере, что и все остальные существа, наделенные чувствами, и, наконец, обрек его на смерть и разрушение, подчинив закону, неизменному для всего существующего. Надменное создание, возомнившее себя привилегированным и единственно угодным богу, даже не заметило, что в некоторых отношениях его существование еще более бренно и ненадежно, чем существование прочих живых тварей и даже неодушевленных предметов. Человек не захотел понять, что он не обладает ни силой льва, ни быстротой оленя, ни долголетием дуба, ни прочностью скалы и металлов; он вообразил себя излюбленным творением, самым высоким, самым благородным, превосходящим всех других только потому, что обладал способностью мыслить и рассуждать. Не делает ли его, однако, эта способность еще более несчастным, чем, скажем, животных, которых он считает или лишенными способности мыслить, или наделенными ею в гораздо меньшей степени? Разве злополучная способность думать, вспоминать, предвидеть не заставляет человека чувствовать себя глубоко несчастным вследствие того, что он в состоянии оглянуться на прошлое, осознать настоящее и предполагать будущее? Разве страсти не доводят его по крайностей, не известных другим существам? Всегда ли здравы и отвечают действительности его суждения? Чего стоит разум большинства представителей человеческого рода, если пользование этим разумом запрещено и считается опасным? Чего стоят все эти преимущества, если человеку не удалось избавиться от предрассудков и химер, отравляющих ему жизнь? И, наконец, разве у животных есть религия, внушающая непрестанный ужас и страх перед будущим, отравляющая их самые чистые радости, заставляющая их мучить себя самих и себе подобных и угрожающая карами в ином мире?

По правде говоря, сударыня, если мы взвесим все эти мнимые преимущества человека перед другими живыми существами, мы убедимся в иллюзорности его превосходства. Мы поймем, что все созданное природой, подчиняется одним и тем же законам; что все живые существа родятся, чтобы умереть; что они неизбежно должны испытывать радость и печаль; что они должны возникать и исчезать, появляться в одной форме, чтобы переходить в другую. Таковы вечные превращения, которым подвергается все существующее, и человек не представляет здесь исключения. Наша планета изменяется, моря перемещаются, горы разрушаются и сравниваются с землей, все, что дышит, в конце концов умирает,- и только человек претендует на бессмертие!

Пусть мне не говорят, что сравнивать человека с существами, лишенными души и разума, значит принижать его; главное не в его уничтожении, а в том, чтобы поставить его на должное место, от которого он в своем ребяческом тщеславии весьма некстати отказывается. Все живые существа равны; обладая различными формами, они по-разному ведут себя; но, в согласии с законами, неизменными и непреложными для всего существующего, все, что состоит из материи, распадается, все, что живет, рано или поздно умирает; все люди подвержены в равной степени смерти, они равны перед нею, хотя при жизни совершенно неизбежно и вполне реально отличаются друг от друга по своим характерам, дарованиям и, особенно, добродетелям. Что станется с ними после смерти? Они будут тем же, чем были за десять лет до появления на свет.

Итак, мудрая Евгения, изгоните навсегда из вашего сознания все ужасы, которые наговорили вам о смерти. Для несчастных смерть - надежная пристань, укрывающая от жизненных невзгод, если же тем, кто наслаждается счастьем, смерть кажется жестокостью, пусть они забудут о ней и примирятся с ее неизбежностью; пусть они призовут на помощь разум, который успокоит не в меру взбудораженное воображение; разум рассеет тучи, которыми религия омрачает умы; он покажет, что смерть, которой так страшатся люди,- ничто, что вместе с человеком умрет и его память о прошлых наслаждениях и печалях, не оставив ни горечи, ни сожалений.

Будьте же счастливы и спокойны, дорогая Евгения! Заботливо оберегайте свою жизнь, столь приятную и нужную тем, кто вас окружает. Не вредите своему здоровью, не нарушайте своего спокойствия мрачными мыслями. Не имея никаких оснований беспокоиться о будущем, развивайте свои высокие добродетели, ставшие неотделимой частью вашей души и делающие вас столь драгоценной всем, кто только имеет счастье приблизиться к вам. Пользуйтесь своим положением, состоянием, авторитетом, своими талантами, чтобы доставлять людям радость, поддерживать угнетенных, помогать нуждающимся, осушать слезы обездоленных. Пользуйтесь своим умом для занятий честных и достойных вас. Обращайтесь к своему разуму, чтобы рассеять призраки, беспокоящие вас, и предрассудки, внушенные вам с детства. Словом, успокойтесь и помните, что человек, следующий, как вы, всю свою жизнь добродетели, никогда не сможет навлечь на себя гнев бога, потому что, если бы этот бог готовил вечные муки в награду за гражданские добродетели, он был бы самым странным, самым жестоким и самым безумным из существ.

Вы, может быть, спросите меня, что станется с укорами совести, столь необходимыми человеку, чтобы удержать его от зла, если уничтожить веру в загробную жизнь? Я отвечу вам, что совесть всегда будет жива, даже если человек перестанет опасаться отдаленного и мало вероятного божественного возмездия. Совершая преступления, отдаваясь порывам страстей, вредя себе подобным, отказываясь от добрых дел, заглушая в себе жалость, всякий человек с незатемненным разумом прекрасно понимает, что он становится невыносимым для окружающих, что ему приходится опасаться их вражды; человек стыдится заслужить презрение и ненависть ближних; он сознает постоянную необходимость в их уважении, в их помощи; опыт доказывает, что его самые тайные пороки вредят прежде всего ему самому; ему то и дело приходится страшиться того, что его постыдные пороки или тайные преступления будут случайно раскрыты; все эти соображения и порождают сожаления и укоры совести даже в людях, не верящих в призрак будущей жизни. Что же касается людей, умственно поврежденных, опьяненных страстями, погрязших в пороках, то такие люди, даже и веря в адские муки, не станут ни менее испорченными, ни менее злыми. Никакой бог ничего не поделает с тем человеком, который настолько неразумен, что пренебрегает общественным мнением, игнорирует приличия, попирает законы и обрекает самого себя позору и проклятию своих ближних. Всякий здравомыслящий человек легко поймет, что в этом мире уважение и любовь окружающих нужны для его собственного счастья и что для всех, кто вредит себе своими пороками и навлекает на себя презрение общества, жизнь становится мучительным бременем.

Делать счастливыми других - вот, сударыня, самый верный способ стать счастливым в этом мире; быть добродетельным - значит заботиться о счастьи себе подобных; обладая этой добродетелью, человек мирно и со спокойной совестью доживет до предела, положенного природой всем земным существам; в вашем возрасте этот предел может еще только мерещиться в туманной дали; не приближайте же его никчемными страхами; заботы и стремления всех, знающих вас, будут всегда направлены к тому, чтобы отдалить этот предел до тех пор, пока вы сами не пожелаете безмятежно перейти в лоно создавшей вас природы, насытившись радостями жизни и удовлетворившись сыгранной на земном поприще ролью.