Унномтюр выхватил булыжник. Фьольвир фыркнул.

— Теперь-то легко.

— А теперь представь, — хитро прищурился незнакомец, поймав спутника за запястье, — что у тебя в руке нет камня. Но вдох назад был. И пальцы твои существуют как бы этот вдох назад. Сам ты здесь. А пальцы там, и сжать их ты не можешь, потому что в твоих пальцах, что вдох назад, все еще находится этот камень.

— Но камня же нет!

Унномтюр вздохнул.

— Хорошо. Давай так, хотя, думаю, я зря тебе это объясняю. — Он подбросил булыжник вверх. — Где камень?

Фьольвир поднял голову.

— В небе.

Они оба подождали, пока булыжник упадет на землю.

— А сейчас где? — спросил Унномтюр.

Фьольвир помолчал. Он искал подвох.

— На дороге, — не слишком уверенно ответил он.

— Встань рядом.

— Так?

Фьольвир сделал шаг.

— А теперь представь, что камень все еще в небе, — сказал Унномтюр. — Ты стоишь, а я его подбросил. И если что, он упадет точно тебе на макушку. В этом времени он уже упал, а во времени чуть раньше еще только падает.

— Так я отшагну.

— Нет-нет. Как? Ты его даже не видишь. Его нет в твоем времени.

Фьольвир подумал.

— Тогда почему он должен упасть мне на голову? — спросил он.

— Э — э… — сказал Унномтюр, — тут ты прав. Но я же не о том, что камень обязательно упадет тебе на голову. Я о том, что вы с камнем существуете в разных долях времени. Вы не совпадаете. Ты здесь, он — все еще в небе. Так и с выходом из комнаты.

Фьольвир почесал затылок. Видно было, что ему не хочется огорчать своего спутника непониманием.

— А Офнир… — произнес он. — Зачем он это сделал?

— О, спроси что-нибудь полегче! — воскликнул Унномтюр. — Офнира даже братья не всегда понимают. Где уж мне? Он бог, в общем-то, нормальный, но, знаешь, и на него иногда находит.

— Просто, как там люди-то?

Незнакомец пожал плечами.

— В Фатаме? Живут. Иногда даже встречаются.

— Что? — удивился Фьольвир. — А что едят?

— Ну, представь, — сказал Унномтюр. — Есть у тебя кус мяса. Пожарил ты его, повесил над очагом, и все — оно застыло во времени. Проголодался, забираешь кусок в свое время, но в прошлом это мясо, как можно понять, никуда не делось, не так ли? Оно все еще существует, там, в прошлом. В общем, в следующий раз тот же кусок можно взять снова. Только на долю времени раньше.

— Ради Йоруна — все! — взмолился Фьольвир. — У меня сейчас голова треснет! Дай мне лодку! Я уплыву в Тааливисто.

— На самом деле, все это только на первый взгляд сложно, — заявил незнакомец. — Ты поймешь. Потом.

Они спустились, наконец, по склону к подножью, к одинокому каменному домику и широкому ровному месту, где, судя по следам колес, разворачивались, перегружались телеги. Фьольвир оглянулся. Кромка крепостной стены, за которой лежал раздробленный каменный исполин, розовела высоко вверху.

Ветер притих. В облачной пелене появились разрывы, и в эти разрывы то и дело плескало солнце. Стало ощутимо теплей. Справа и слева от спутников потянулось черное, недавно вспаханное поле.

— А почему мы не торопимся? — спросил Фьольвир, забегая вперед.

— Потому что Мтаг в Хройтхельме, — ответил Унномтюр. — Куда спешить?

— Он же взял ключ!

— Да. И Эйяльтог не был ему большим препятствием, как бы великан ни утверждал обратное. Увы, не очень умные создания нашего Йоруна почему-то всегда считают себя великими и непобедимыми. Видимо, берут это от своего создателя. Эйяльтог — из таких, и бахвальству его, конечно, верить нельзя. Но Мтаг открывал тонкий путь. Ведь так? И, судя по дождавшимся нас кааряйнам, влил в них прорву своего драгоценного эйхе. Кроме того, достать ключ из груди великана — совсем не то, что победить великана, арнасон. Еще эйхе. Нет, мой друг, Мтагу в любом случае понадобилось бы время, чтобы восстановиться, и оно еще не вышло.

— Так, может, Мтаг ушел дальше!

— Зачем? — удивился незнакомец. — Люди в Хройтхельме всегда под рукой, почувствует Мтаг, что оправился, тут же с их помощью откроет тонкий путь к следующему ключу.

Фьольвир аж подпрыгнул.

— Так тем более надо спешить!

Унномтюр покосился на спутника.

— Ты видишь дымы, арнасон?

Фьольвир прищурился.

— Да, — сказал он, глядя на тонкие ниточки дыма над приближающейся городской стеной.

— Что это? — спросил Унномтюр.

— Ну, топят печи.

— Правильно. Значит, что? Значит, ничего еще не случилось. А вот нас, арнасон, в этом случае могут встречать.

— Кто?

— Мтаг, конечно. Но вряд ли он сам. Он, как паук, сидит где-то в центре паутины, а люди для него — ниточки. За какую потянет, та перед нами и объявится. Ты же, кажется, знаешь, как макафик овладевает разумом человека?

Фьольвир вздрогнул, мотнул головой.

— Мне рассказывали, — сказал он.

— Для него это просто, — сказал Унномтюр. — Достаточно уколоть палец человеку и получить каплю его крови. Но иногда и этого, арнасон, не нужно. Макафики могут подчинять людей одной силой своего эйхе.