Сегодня я растворилась, по-настоящему слилась с тем, кого называла врагом, кого боялась и презирала. Мы парили в невесомости, а вокруг нас в диком вихре кружились воспоминания. Нет света, и тьмы тоже нет — только крупные хлопья, похожие на снег. Они заполняют все пространство, и я не чувствую себя одинокой и слабой, несмотря на то, что вынуждена видеть.

Мы недаром опасались общих воспоминаний, не хотели, чтобы они стали общими, страдая в одиночестве. Из беспорядочно мечущихся отрывочных картин получилось одно, страшное изображение. Возможно, я бы испугалась этих костлявых рук, тянущихся к нам, стремящихся разорвать нашу связь. Но спокойная, присущая лорду уверенность в победе обуяла и меня. Мы выстояли, отважно взглянули в глаза своей тоске, душевной боли, сожалениям. Справились и поняли, что сладим с Беккит и ее войском.

— Покажем ей, что у нас все замечательно, — не размыкая объятий, убежденно пообещал Алэр, и я уверенно согласилась:

— Покажем…

И это стало, возможно, единственным соглашением, нашим общим, основанным не на принуждении, а на собственном желании.

Проснувшись следующим утром, первым делом увидела, что супруга рядом нет. Его звали дела, но Алэр не забыл о том, что случилось между нами ночью. На подушке по соседству лежал последний осенний цветок, яркий, как огонек, еще мокрый от прошедшего пару часов назад ливня, пахнущий землей и первыми заморозками. Умиротворенный вздох, ознаменовавший новое светлое чувство в моей душе, слетел с губ. Я позволила себе несколько минут понежиться, наслаждаясь цветочным ароматом, мечтая о будущем.

Кружка с дымящимся травяным напитком уже дожидалась меня, и сразу стало понятно — в комнате успела побывать Маег. Травница проявляла заботу, и это было приятно. Я опустошила половину кружки, когда в покои вошли альбины.

Риона выглядела задумчивой, кивая вместо приветствия. Эвильена привычно улыбалась, а Лелька по традиции осмотрелась, прежде чем разомкнуть плотно сжатые от недовольства уста. Я поняла, что и мне настала пора приниматься за дела. В замок накануне зимы прибудет свора гостей — иначе их назвать не могла! Мы с Алэром считали глупостью безрассудно отправляться в путешествие в это время года! Но также мы оба знали — без серьезной на то причины королева-змея вряд ли покинула бы гостеприимный юг. Что-то гнало ее на север, заставляя позабыть обо всех трудностях, нечто такое, о чем не ведали мы, но желала преподнести мне она. Расчетливая тварь Беккитта, скорее всего, надеялась, что бывшие враги — Ар-де-Мей и Нордуэлл — все еще ненавидят друг друга, и хотела использовать темные чувства в своих интересах. На этом строились наши с лордом догадки, но точный ответ мы предугадать не могли.

Мысли изменились — я задумалась о своих соотечественниках. Самых первых, тех, кто решится пересечь Меб и ступить на этот берег. Их уже ждали в одной из деревень, оставалось только сделать окончательный выбор. Размышляя, отправилась прямиком в купальню, чтобы немного освежиться перед очередным трудным днем. Последний, рассеянный взгляд в комнату, и я заметила то, что не предназначалось для моих глаз. Замерла на половине пути, услышав шепот Лельки, обращающейся к Эвильене:

— Глотни-ка!

Не понимая, что у нее на уме, я вгляделась более пристально, а Лелька уже передала кружку с отваром второй альбине.

Сделав большой глоток, Эвильена твердо кивнула. Я вспылила:

— Что? Маег можно доверять! Напиток сварен из известных трав, и среди них нет ядовитых!

— Есть, но не так много, чтобы убить тебя! — снисходительно объявила Лелька.

Я собралась сказать этой альбине все, что накопилось за долгие недели, но вмешалась Риона, которая верно расценила мой замысел. Ее речь была ровной:

— Ниа, первое правило королевской альбины гласит: «Не доверяй никому, кто крутиться возле твоей госпожи!»

Сквозь зубы я поинтересовалась, глядя лишь на хмуро сдвинувшую брови Эвильену:

— И?

— Да! Отравить тебя этим будет весьма сложно… — она выразительно помолчала, не отводя прищуренных глаз. — И я, и Лелька принимаем это снадобье, да и Ри иногда пьет его!

— Зачем? — вопрос сорвался с языка, хотя я уже поняла, что мне сейчас скажут. В душе не хотела верить и принимать горькую правду.

— Чтобы не забеременеть! — жестче, чем всегда оповестила Лелька, словно удивляясь моей дурости.

Я не ссутулилась, не закричала, внешне ничем не проявила тех чувств, что всколыхнулись внутри. Круто развернулась и хлопнула дверкой купальни, в бессильной ярости прислоняясь к ней, приказывая себе успокоиться.

На время мне это удалось, но Лелька, как будто поставила себе цель довести меня до бешенства:

— Хочешь, мы допросим эту бабу с пристрастием? — с хрустом размяла пальцы.

И Эвильена зачем-то сунулась:

— Подумай и реши, кто ты для этой травницы!

Мне не хотелось тревожить Алэра — он почувствует мою ярость, поэтому с шипением потребовала от своих альбин:

— Маег не трогать… пока, — и выбежала в коридор, надеясь, что успею усмирить свои чувства, слыша, как альбины торопятся следом.

Жаль, Хранителям было не до меня!

Собравшиеся в малом зале, точно сговорившись, встретили тягостным молчанием. И я бы смирилась, так бывало всегда, если бы не их слишком изучающие взгляды — с ног до головы и обратно. Все семейство с пристрастием рассматривало — а не прибавила ли я в весе? Выдержка мне изменила: