Это поистине упоительное зрелище! Круче только её отчаянные попытки убедить меня и, самое главное – себя, что ей противна моя близость.

– Я повторяю в последний раз, Уокер, отойди от меня или я буду кричать! – предсказуемо оставив мой вопрос без ответа, выпаливает Вероника.

И на сей раз я готов прислушаться к её отчаянной просьбе. Но отнюдь не из-за её возможных криков. Пусть кричит, сколько влезет. Её всё равно вряд ли кто услышит. Дело в том, что как бы меня не увлекало её сопротивление, теперь мне хочется его из неё искоренить.

И сделать это, пока она считает меня вторым Алексом, а я лишь продолжаю убеждать её в этом, не получится. Как ни крути. Поэтому, наверное, пришла пора завязывать с никому не нужными играми и просто стать с ней тем, кем я являюсь в действительности.

– Ладно, Вероника, я тебя услышал, – спокойно отвечаю я на её злобный выпад, но не спешу отходить сразу же.

Слегка задев уголок губ, провожу пальцем по щеке, убираю прилипшую прядь волос за ухо и аккуратно, с осторожностью прохожусь рукой по всей длине её золотистого шёлка.

И всё то время, пока я наслаждаюсь мягкостью её волос, Вероника замирает без движения, перестаёт дышать и смотрит так, словно я – привидение, что намеревается ворваться в её тело и поглотить душу без остатка.

Первого мне уж очень сильно хочется, а насчёт второго… пока ещё не знаю. Со временем станет ясно. А пока…

– Да расслабься ты. Ничего я с тобой не сделаю. Можешь бежать, удерживать больше не стану, – с мягкой улыбкой успокоив девчонку, я неохотно отстраняюсь и, клянусь, слышу её тихий выдох, в котором не улавливаю ни капли облегчения.

Неужто разочаровалась, вредина? Хотелось подольше побухтеть на меня и поделать вид, будто я тебе не нравлюсь в той же мере, в какой ты нравишься мне? Ну… расстраиваться не стоит. У тебя обязательно ещё будет возможность поиграть в недотрогу. И очень скоро. Это я гарантирую.

Сейчас же я молчаливо отхожу в сторону, освобождая ей дорогу к выходу. Однако Вероника, явно не ожидая от меня столь легкого отступления, так и продолжает сверлить моё лицо, будто жаждет раскрыть непостижимую тайну, которую я от неё скрываю.

Но нет во мне никаких тайн. Я ничего не скрываю и уже сказал всё, что ей нужно было знать. Осталось лишь убедить мегерку, что каждое моё слово – правда.

– Долго стоять ещё будешь? Или ты мне ещё не всё сказала? – первым нарушаю тишину между нами, разом выводя её из ступора.

– Всё.

– Тогда топай отсюда, если, конечно, не хочешь помочь мне одеться, – опускаю руку к полотенцу и без колебаний срываю его с бёдер.

Мне стесняться нечего. А вот мегерка мигом прикрывает руками покрасневшее лицо и, ничего не видя, срывается с места.

Пробегает мимо меня, врезается плечом в один из шкафчиков и чуть не поскальзывается на мокром полу. Сдавленно ругается, бурчит что-то о том, что я придурок, каких ещё поискать, а затем как пуля вылетает из раздевалки.

А я остаюсь стоять один, абсолютно голый, с болезненным стояком, и ржу на всю комнату, точно идиот.

Смеюсь и всё никак вспомнить не могу, когда в последний раз я так раскатисто смеялся. Искренне. А не потому, что надо было, лишь бы не поникнуть духом окончательно, пока я день за днём смотрел, как неумолимо увядает самый родной и близкий мне человек.

Я никогда не любила бегать, да и своей максимальной скоростью не могла похвастаться. Но думаю, тому, как резво я выбежала из раздевалки, а затем из универа, мог бы позавидовать каждый спринтер.

Я неслась словно от огня, не задумываясь ни о чём, кроме желания оказаться как можно дальше от Мэтта.

Болела ли у меня нога при беге? Видел ли меня кто-то в универе? Что за погода царила на улице? И как я поймала такси? Всего этого я толком не помню. Дорога до дома прошла в калейдоскопе картинок из душа и неунимающихся эмоций, что спровоцировал во мне Уокер.

Его манящий запах, голос, горячее дыхание сводили с ума, а полуобнажённое тело, прижимающее к стене, пропустило меня сквозь такой спектр ощущений, что я до сих пор подрагиваю и не могу связать мысли воедино.

Единственное, что громко и чётко, словно набатом, гудит в голове, – это его слова.

«Нравишься ты мне очень, Вероника». 

Я не хочу их слышать. Не хочу вспоминать, как он произнес мне их, глядя прямо в глаза. Уверенно. Без колебаний. Абсолютно не смущаясь факта, что у меня есть парень и что ещё вчера он встречался с моей лучшей подругой.