Не желая подчиняться, ящерица встала к арке боком, и толкать её дальше казалось бессмысленным.

Тогда Арвин, руша моё легкомысленное представление о работе монстролога, совершил трюк, достойный лучшего голливудского каскадёра. Когда ящерица в очередной раз махнула хвостом, он уцепился за огромный шип, пролетел над ней и спрыгнул на её голову. Из рук монстролога вырвались светящиеся, полупрозрачные верёвки, обвили шею ящерицы, словно уздечка, и стали направлять монстра.

Арвин выглядел, как бесстрашный укротитель, и таки загнал ящерицу в арку. Но едва я успела облегчённо выдохнуть, как со стороны леса раздался грозный рёв, а следом крик Арвина. Такой, что у меня не оставалось сомнений, — хвост ящерицы его всё-таки задел.

Ящик, который я всё это время держала в руках, полетел на траву, а я побежала к арке. Не знаю, что я собиралась делать с бешеным монстром, но оставлять Арвина раненым даже не пришло мне в голову.

Я бежала, что было сил, и уже оказалась под аркой, но с разбега влетела во что-то упругое и невидимое, будто в натянутую сеть. Попробовала сделать шаг вперёд, но прозрачная преграда меня не пустила.

— Арвин, что с вами?! — крикнула, пытаясь выглянуть из-за арки.

— Разве я разрешал называть меня по имени? — донеслось сбоку. Голос был спокойный, но в нём чувствовалось напряжение.

— Вы ранены? — спросила, прислушиваясь к его шагам.

— Ерунда, — ответил он, наконец, появляясь передо мной и с лёгкостью проходя через невидимую преграду.

Но я ему не поверила и принялась осматривать его с головы до ног, зашла за спину и ахнула.

— И это вы называете ерундой?

Сюртук на его левой лопатке был изорван и пропитан кровью.

— Господин Макрой, — процедила я, ощущая, как в душе зреет буря. — Немедленно, — пригрозила ему пальцем, — сейчас же идёмте обрабатывать рану. И вообще, — я ткнула в прозрачную преграду, — что это за ерунда? Почему я не смога пройти?

— А вам хотелось бы? — удивился он. — Поверьте, Эрна, трёххвостый молох не самое страшное чудовище в этом лесу.

Ну, с чудовищами я, конечно, встречаться не торопилась, но всё же…

— Вас ведь могли ранить серьёзнее, а я даже помочь не в состоянии, — продолжала настаивать, при этом беря его под руку и уже направляя к замку.

Какое-то время он наблюдал за мной с нескрываемым изумлением, но в итоге вернулся к своему привычному настрою.

— То есть вы готовы отбивать меня у молоха? — поинтересовался он, ухмыляясь.

— Ну… отбивать это громко сказано… — протянула я виновато. — Но всё равно. Не думаете же вы, что я оставила бы вас истекать кровью?

Арвин лишь хмыкнул в ответ. Уже в замке, минуя холл, мы дошли до лечебной комнаты, и я, как ураган, бросилась раскрывать ящички в поисках знакомых приспособлений, но нашла только повязку, напоминающую бинт.

— Зелёный пузырёк на полке справа, — подсказал мне Арвин, усаживаясь на табурет. — Эссенция мирсенны отлично обеззараживает.

Приоткрыв крышку, я втянула воздух носом. Аромат оказался настолько горьким, что к глазам подступили слёзы.

— Насчёт обеззараживания не знаю, но в чувства она приводит отлично, — прокомментировала, ставя эссенцию на стол и отрезая небольшую полоску бинта. — Сюртук придётся снять, — бросила Арвину через плечо.

— Как скажете, Эрна, — согласился он.

Наступила тишина, которую нарушил только стук пузырька с эссенцией мирсенны, когда я вернула его на стол, предварительно смочив бинт, и резкое дыхание Арвина. Он втянул воздух так, будто получил ещё один удар.

Я невольно оглянулась. Сюртук, уже расстёгнутый, застрял на его раненом плече, и Арвин, морщась, пытался опустить его ниже.

— Давайте помогу, — предложила, не в силах наблюдать за его муками. — Ну, во-от, — сюртук был уложен на стол, и подошла очередь рубашки. — С ней тоже помочь? — спросила, ощущая неловкость.

Арвин, задумавшись на минуту, кивнул, и я принялась расстёгивать пуговицы на некогда белоснежной рубашке. Одна, вторая, третья. Дойдя до последней, я осторожно начала стягивать ткань, стараясь не задевать рану. Но на мгновение моё внимание переключилось на нечто, что я совершенно не ожидала увидеть. Я дёрнула рубашку чуть сильнее нужного.

— Ай-й, Эрна, аккуратней! — пожаловался Арвин.

— Простите, — я окончательно избавилась от изорванной и испачканной кровью ткани и принялась рассматривать то, что под ней скрывалось — подтянутое, жилистое тело, расчерченное целой сетью витиеватых татуировок, изображающих печати и символы. Они покрывали руки от запястий и уходили на плечи и спину. Отдельные, явно имеющие собственный смысл, они красиво вплетались в общий рисунок и перекликались друг с другом. И только две из них разительно отличались.