Шрифт:
Потом я поглядел на раненого. Его жизнь отбивала последние секунды.
— Западло, — прошептал он, прежде чем умереть, и смежил веки.
Никаких оснований ему не верить не было. Когда у тебя на глазах убивают последнего близкого тебе человека, это еще то «западло» или даже не просто «западло», а «западло», возведенное в третью степень. Однако я понимал, что нужно что-то срочно предпринимать. Бежать за врачами было бессмысленно. Вопрос о медицинской помощи на повестке дня не стоял, а патологоанатомы не относятся к медицинской службе «скорой помощи». Этим можно не торопиться.
Я осмотрелся. Вокруг никого не было, а тот факт, что в самом дальнем конце парка звук моего выстрела слился с шумом стройки, давал повод думать, что у меня есть пара минут форы, и это прибавило мне уверенности в правильности своих действий.
Поверхностный осмотр карманов Сёджа (на детальный не было времени) дополнительной информации не принес: я обнаружил только бумажник, в котором оказались тысяча двести долларов плюс четыре бумажки по пятьдесят евро, а также две электронные кредитные карточки. Не желая наводить сыщиков на мысль, что в перестрелке участвовал еще один человек, я оставил в бумажнике кредитки и двести долларов и положил его обратно в карман убитого.
На обыск киллера времени не осталось — в парке в любой момент могли появиться посторонние. Рукавом пиджака стерев отпечатки пальцев с пистолета, я вложил его в руку Сёджа.
— Извини, брат, — сказал я ему на прощание.
Судя по всему, Сёдж не был ангелом. Но он был последним близким мне человеком. Теперь я мог надеяться только на самого себя и кусать локти от досады, что столько драгоценных минут потратил на пустопорожние рассуждения о том, кто является бандитом, а кто нет, вместо того чтобы уделить внимание конкретным вещам. По сути, главного я так и не узнал: ни какой именно бизнес у нас был, ни названия нашей фирмы, ни имен людей, с которыми мы вели дела и к которым я мог бы обратиться за помощью.
Покинув больничную территорию через дыру в ограде, окольными путями, петляя среди строек, я вышел на улицу Пирогова и остановил маршрутку, идущую на вокзал. Пиджак, на котором остались следы крови, пришлось держать в руках, предварительно вывернув его наизнанку. Заняв место в самом конце салона, я прислонился головой к пыльному стеклу и начал строить планы на ближайшее будущее.
Вышел я в центре, возле здания «Укртелекома», купил телефонную карточку, блокнот, гелевую ручку, занял свободный таксофон и стал поочередно набирать возможные варианты номера, отпечатанного на побывавшей в воде визитке, надеясь, что именно тот номер, по которому мне не ответят, и будет моим собственным. Если же я жил не один, что маловероятно, то мой голос должны будут узнать.
«Сорок один… ноль шесть… пятьдесят четыре», — нажимая истертые кнопки, шептал я. Линия была занята. Подождав с минуту, я повторил набор. После нескольких длинных гудков трубку подняла женщина.
— Алло?
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Это я… — А что еще я мог сказать?
— Кто я?.. Куда вы звоните?
— Э-э-э… Мне нужен Максим.
— Такой здесь не проживает. Вы ошиблись.
— Извините.
«Сорок один… шестнадцать… пятьдесят четыре».
— Алло? — Опять женщина.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Это я, Макс.
— Ну, слава богу. А я уж и не надеялась, что вы позвоните. Боялась, а вдруг вы бумажку с моим номером потеряли. Или просто не захотели звонить… Знаете, за эти три дня, с тех пор как мы с вами познакомились…
Я положил трубку. В этом доме ждали другого Максима.
«Сорок один… двадцать шесть… пятьдесят четыре». Не ответил никто.
«Сорок один… тридцать шесть… пятьдесят четыре». Ответил ребенок, девочка.
«Сорок один… сорок шесть… пятьдесят четыре». Квартира какого-то старика. О Максиме ни сном ни духом.
«Сорок один… пятьдесят шесть… пятьдесят четыре». Бюро ритуальных услуг. Как кстати. Надо будет запомнить — может, пригодится.
«Сорок один… шестьдесят шесть… пятьдесят четыре». Никто не ответил.
«Сорок один… семьдесят шесть… пятьдесят четыре». Опять без ответа. Это уже третий.
«Сорок один… восемьдесят шесть… пятьдесят четыре». Мужчина. На просьбу пригласить к телефону Максима сказал, что такой там не живет.
«Сорок один… девяносто шесть… пятьдесят четыре». Стол заказов кафе «У Риты».
В итоге я записал три не ответивших мне номера. Осталось только набрать городскую справочную службу и выяснить, за какими адресами числятся эти номера. Набирать пришлось три раза: не в меру прыткая работница справочного бюро, назвав один адрес, торопилась тут же повесить трубку. Учитывая похожесть номеров, все три адреса находились в одном районе, а два даже на одной улице, в домах по соседству.
Электронные часы в здании почтамта показывали начало пятого. Я был уверен, что тела уже обнаружены и теперь на месте работали сотрудники милиции. Возвращаться в больницу было опасно. Но и совсем там не появиться тоже было нежелательно. Если бы я пропал с концами, то врачи дали бы знать органам, а те, недолго думая, связали бы мое исчезновение с перестрелкой и двумя трупами.