В спину давят металлические перекладины, мышцы на ногах сводит, а руки болят, но все это лишь мишура. Настоящие ощущения в сто тысяч крат сильнее и глубже. И все-таки… Мне кое-чего не хватает.

— Давид, — сбивчиво зову я. — Я… Мне…

— Понял, — кивает он, замедляясь. — Поворачивайся.

Слушаюсь беспрекословно и хватаюсь за перила, наклоняясь вперед. Давид приподнимает мою юбку и оглаживает ягодицы.

— Я бы смотрел на это вечно, — восторженно говорит он.

— Потом сделаешь фотку, а сейчас закончи то, что начал, — с нетерпением произношу я, и незамедлительно получаю желаемое.

Он снова во мне. Плавно и глубоко. Его ладонь скользит по бедру и он касается меня, выводя быстрые круги двумя пальцами в самом чувствительном месте, которое он находит уже без подсказки.

Крепче сжимаю руки до боли в пальцах, ощущая приближение оргазма. Дыхание рвется в клочья, поднимаю лицо к небу, но вижу не звезды, а мерцающие искры.

Тихие хлопки наших тел, шуршание одежды и звенящая музыка ночи. Все смешивается в тонкий пронзительный писк, тело охватывают сладкие конвульсии. Эйфория накрывает с головой, и я теряюсь в пространстве на несколько мгновений, не желая возвращаться.

Давид обхватывает меня поперек груди, заставляя выпрямиться и прильнуть к его груди спиной. Поддаюсь его контролю, отпустив свой. Поднимаюсь на носочки, чтобы подстроиться под его тело. На моем плече сжимаются зубы, оттягивая кожу. Ощущения такие яркие, что невозможно отличить одно от другого. Даже боль сейчас породнилась с удовольствием. Еще несколько порывистых толчков и мы замираем, восстанавливая тяжелое дыхание.

— В каюте есть душ, — хрипит Давид, водя губами по саднящей от укуса коже.

— А что еще там есть?

— М-м-м… Кровать?

— Сколько у нас еще есть времени?

— Сколько ты захочешь…

Просыпаюсь от легких поцелуев, рассыпающихся по плечам и шее. Улыбаюсь, обнимая крепче подушку, и тихонько одобрительно мычу. Давид водит губами по моей коже, а после мягкие прикосновения сменяются на легкий массаж. Сильные руки разминают затекшее тело, уделяя особое внимание спине и ягодицам. Может быть, я все еще сплю? Иначе почему это так приятно?

Мышцы отзываются вибрацией и оживают. Вытягиваю руки вверх, напрягая все тело, чтобы окончательно выбраться из объятий сна и попасть в реальные. Теплые, нежные и трепетные.

— Доброе утро, — говорит Давид, помогая мне устроиться на его широкой груди.

— Доброе, — отвечаю я, потираясь щекой о его кожу. — Который час?

— Очень рано, но я хотел показать тебе кое-что.

Не могу не улыбнуться, и поднимаю голову, чтобы взглянуть в его глаза. Сколько всего я могу в них найти? Сколько всего получить от одного только взгляда? Я могла бы смотреть в них часами. Но что еще он может мне показать, после прошлой ночи? Я видела все… Страну чудес, Юпитер со всех сторон, даже побывала в забвении черной дыры. Если Давиду правда удастся удивить меня еще раз, то без сомнений стоит держаться за этого мужчину не только руками, но и зубами.

Выбираемся из постели и принимаемся натягивать валяющуюся везде, где только можно, одежду, то и дело, цепляя друг друга локтями или коленями. Эта каюта не рассчитана на двоих, но вчера нам было все равно. Не знаю, каким чудом, но мы умудрились даже крепко заснуть на односпальной кровати, едва ли не связавшись узлом.

— Можешь сходить в ванную, но только недолго, а то все пропустим — произносит Давид, кивая на крошечную дверь в углу комнаты. — Там в шкафчике есть одноразовые зубные щетки и паста.

— Да, капитан, — смеюсь я и прикладываю пальцы к виску.

— Аврора, не искушай меня, — Давид понижает голос и опускает подбородок, глядя на меня исподлобья. — Я буду ждать тебя наверху.

— Есть! — хихикаю я и улепетываю в ванную комнату, получив для ускорения шлепок по попе.

Когда я поднимаюсь на палубу, то сразу становится понятно, что именно хочет показать мне Давид. Розовое свечение стелется по деревянному покрытию и блестит на гребнях легких волн. Мы снова в открытой воде, вокруг только тихое спокойное море и шум утреннего ветра. Вдыхаю свежий морской воздух и шагаю вперед. Давид встречает меня широкой улыбкой и протягивает наполовину наполненную чашку черного кофе.

— Не угадал? — спрашивает Давид, глядя на то, как я ее принимаю.

— Я люблю со сливками.

— Без проблем, — с готовностью отвечает он и вынимает из кармана небольшой картонный треугольник. — Если бы я добавил их сразу и не угадал, было бы непросто все исправить, а так…

Давид выливает сливки тоненькой струйкой в чашку, и темная жидкость становится светло коричневой, белые разводы крутятся внутри, напоминая движение галактики.

— А ты можешь быть менее идеальным? Мне уже немного страшно… — в шутку произношу я, хотя озвучиваю правдивые мысли.