— Вы подрались?

— Главное, что поговорили, — весело отвечает Давид. — Надеюсь, Ариэлла оценит мой подарок на свадьбу.

— Какой подарок?

— Чистое лицо ее жениха.

— Давид… — вздыхаю я, не зная, что еще сказать.

— Все хорошо, Рори. Тебе не о чем волноваться. Есть у нас с Демидом все-таки кое-что общее…

— И что это?

— Наши любимые женщины должны быть счастливы рядом с нами. Это и делает мужчину — мужчиной. Так что… Ариэлла в надежных руках. Как и ты.

И я это знаю.

— Тебе нужно в больницу, — говорю я, переживая за его состояние.

— Мне нужна ты.

— Я не доктор.

— Верно, ты гораздо лучше.

— Как ты? — спрашиваю я, сидя на кровати рядом Давидом.

— Жить буду, — отзывается он, придерживая у лица пакет со льдом, завернутый в полотенце.

Осторожно кладу еще один холодный компресс ему на ребра, искоса глядя, как Давид едва заметно морщится. Он, конечно, герой, и явно старается не показывать, что ему больно, но я видела синяк у него на боку, а щека до сих пор кровоточит. Злюсь на братьев за глупые разборки, но не решаюсь высказать негодование вслух. Свадьба спасена — это уже достижение. Скорее бы Элла и Демид поженились, мне уже немного надоело подрабатывать брачным суперменом.

— Вы помирились? — задаю другой волнующий меня вопрос.

Давид тихо хмыкает, прикрывая глаза и выдерживая недолгую паузу, а после устало произносит:

— Нет, но конфликт исчерпан. По крайней мере, завтра наши разногласия не станут проблемой.

И это действительно хорошая новость, пусть и не та самая, что заставила бы с облегчением выдохнуть. Но было бы странно, если Демид и Давид в один момент вдруг стали любящими братьями. Столько лет отрешения, обид и безразличия. Даже родные люди не могут преодолеть эту пропасть в один шаг, но выстроить мост им точно под силу. Дощечку за дощечкой. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Тебе еще что-то нужно? — ласково спрашиваю я, желая хоть как-то облегчить его состояние. — Хочешь воды или может чего-нибудь выпить?

— Рори, какая же ты милая, — с нежностью в хриплом голосе произносит Давид, и мои щеки теплеют. — Не устаю поражаться тому, как же мне повезло.

Смущенно опускаю глаза, поглаживая свободной рукой его грудь и живот сквозь тонкую ткань футболки. Она все еще пропитана влагой после душа. Оказалось, что братья нехило так повалялись в песке и, пока я ходила в ресторан за льдом, Давид отмывался от последствий потасовки. Невольно вспоминаю, как вошла к нему в душ, когда мы были на яхте. Поджарое мускулистое тело под прозрачными струями воды. Уверенные движения, бугристые мышцы под загорелой гладкой кожей. Как он смотрел на меня и манил пальцем, заметив мое присутствие.

Все еще никак не могу до конца осознать, что это все для меня. Что я не любуюсь парнем из рекламного ролика нового шампуня, а смотрю на своего мужчину. Собственные мысли вгоняют в краску, и я поворачиваю голову в сторону, оглядывая номер, чтобы занять себя чем-то кроме восхищения. Если бы Давид только знал, сколько места он уже занимает в моем сердце, то точно бы загордился до невозможности.

Номер Давида меньше, чем мой, но здесь уютно и спокойно. Хотя, наверное, это не зависит от самого помещения, мебели и декора, а скорее от того, с кем я в нем нахожусь. Что за человек рядом со мной и какие чувства он вызывает?

Основной свет в комнате выключен, на стене у кровати горит всего один небольшой светильник, разбавляя темноту ненавязчивым свечением. Свежий ветер из открытого окна приносит запах моря и ночную свежесть, и они смешиваются с ароматом лимонного геля для душа и мятной зубной пасты. Делаю глубокий вдох. Дышу этим моментом, наполняя тело чувством равновесия и умиротворения.

Моя ладонь плавно движется по крепким мышцам пресса, пальцы задевают резинку широких спортивных шорт и касаются открытого кусочка горячей кожи. Опускаю взгляд и вижу, как под тканью появляется недвусмысленное возвышение. Ухмылка появляется на моем лице.

— Ой. А что это? — говорю я и невинно прикусываю нижнюю губу, словно и правда не понимаю, что происходит.

— Это природа, Рори.

Продолжаю игриво водить кончиками пальцев у пояса, иногда заныривая под резинку. Голос Давид звучит все глуше и напряженней:

— Я ведь подрался, а это стресс для организма. Включились защитные функции и активизировались инстинкты. И один из них — обязательно оставить после себя потомство перед смертью.

— Ты ведь не умираешь, — произношу я, улыбаясь, и поглаживаю ладонью его пах.

— Пока что нет, но со мной в номере самая обаятельная и сексуальная девушка, залечивающая мои раны. И мой внутренний неандерталец явно оценил всю ее прелесть.

Бугор вырастает на моих глазах и приобретает четкие внушительные формы. Возвращаю руку на живот Давида и в удивлении поднимаю брови, не веря что сделала это всего за несколько минут легкого массажа. Может быть дело и правда в драке, а может во мне, или нас… Я не знаю, но атмосфера в номере меняется. Пространство сжимается, воздух кажется плотным и теплым, вызывая мурашки по коже.