— Ошибаешься, Катенька, — подхожу к замершей на месте стерве. — На тебя у нас столько доказательств, что хватит на пожизненный срок.

Сглатывает, явно понимая, что я не шучу. Упеку ее за решетку на долгие годы. И ни капли не пожалею. Ведь кроме отвращения она во мне больше ничего не вызывает. Нечего было ей вообще пытаться удержать меня в своей постели. Разбежались бы, не стала бы уходить отсюда в наручниках.

— Тимур, помоги мне, — до плеча дотрагивается. — Я же просто хотела быть с тобой. Чтобы нам никто не мешал. Эту Алису даже пальцем не трогала.

Не выдерживаю. Со всей силы сжимаю ее пальцы, Катя орет нечеловеческим голосом. Наручники бьются друг о друга. Надеюсь, что впиваются в ее нежную, ядовитую кожу.

— Если с Алисой что-то случится, — так и хочется лишить ее кое-чего, — не дай Бог хоть один волос упадет с ее головы, я лично прослежу, чтобы тебе все конечности ампутировали. Без наркоза. На живую.

Плачет. Впервые вижу ее такой беспомощной и жалкой. Как будто бедная, обиженная и несчастная девушка, которую злые дяденьки обидели. Усмехаюсь, отталкивая ее от себя. Будет ее ждать местечко в самой захудалой тюряге. Она заслужила такой «курорт».

— Тимур, — отец бесшумно подходит, кладет руку на плечо и чуть сжимает. — Мои люди прочесывают всю территорию. Мы обязательно найдем Алису.

— А если нет?

Липкое чувство страха разъедает как серная кислота все внутри. Легкие горят, не насыщаясь должным кислородом. Руки дрожат. Голова раскалывается. Сердце в пятки уходит. Если ее не найдут, я никогда себе этого не прощу. Никогда. Стану губителем ее жизни. Не только боль причинил. Убил. Монстр. Чудовище. Правильно меня Марина Петровна называла. Правильно пыталась от дочери отдалить. Я ей лишь несчастья приношу.

— Ты поверил этой суке?! — папа голос повышает, явно замечая меня в некой прострации. — Катя конечно способна на…всякие вещи, но только не на убийство.

— Тогда где она? Где?! — вскрикиваю, со всей дури врезаясь кулаком в стекло.

Не чувствую боли, не ощущаю осколков в руке. Даже на кровь внимания не обращаю. Насрать. Это ничто по сравнению с тем, что испытывала Алиса в последние сутки… или сейчас испытает, когда жизнь уходит из нее, как песок из пальцев. А я здесь торчу. Стою на одном месте и не могу ничего сделать. Лишь жду, когда люди отца нападут на ее след. Сам себя медленно убиваю от ожидания хороших или плохих вещей. Загибаюсь, ощущая себя никчемным бездарем, не способным…

— Слушаю, — отец с кем-то говорит по телефону. — Это точно она? — замираю, готовясь пуститься к ней, вырвать из лап смерти или лечь рядом с ней и… — Алису нашли около автострады. Нам нужно…

Не слышу его. Несусь к машине. Сажусь за руль и как сумасшедший гонщик резко даю по газам. Сердце бьется с неимоверной силой. Адреналин в крови подскакивает до максимальной отметки.

В висках пульсирует невыносимая боль. Горло жжет. Жажда мучает. Сжимаю пальцами руль. Костяшки белеют. Раненная рука начинает саднить. Осколки въедаются в кожу. А я еду еще быстрее. Не останавливаясь. Не теряя драгоценные минуты.

— Алиса! — выскакиваю из машины чуть ли не на полном ходу.

Это она. Лежит на холодной грязной земле. Не шевелится. Одежда разорвана. Босая. Лохматая. Падаю рядом с ней на колени. Из глаз слезы текут, руки дрожат. Мир медленно кружится. Темнота уже наступает.

Нащупываю пульс. Слабый. Она жива. Дышит еле-еле.

Сзади звуки скорой помощи. Чьи-то голоса. Все как в тумане. Двигаюсь как робот. Не осознавая, где я нахожусь. Кто-то помогает подняться. Толкает к машине.

Шум в ушах. Глаза щиплет. Внутренности скручиваются в тугой узел. Минуты тянутся. Время как будто вообще остановилось. Просто все вокруг замерло, сосредоточившись в этой белой машине с красным крестом.

— Быстро в реанимацию! — орет кто-то, толкая каталку дальше по коридору. — У нее сильнее кровотечение. Нужно проверить…

Мотаю головой, избавляясь от транса. Оглядываюсь. Мы уже в больнице. В комнате ожидания. Отец по телефону раздает какие-то указания. Мама Алисы плачет на плече у своего мужа. Не понимаю, как все тут так быстро оказались? Кто им сообщил?

Взгляд на часы. Сколько прошло времени? Час? Два? Пять? А может уже сутки? На ногах еле стою. Голова раскалывается. Желудок предательски рычит. Залпом выпиваю стаканчик кофе, потом еще один и еще. Чуть в себя прихожу. Медсестра предлагает обработать рану. Чисто на автомате позволяю ей к себе прикоснуться.

— Придется в повязке походить несколько дней, — взгляд расфокусирован. Мне на себя пофиг. Главное Алиса. — Обрабатывать мазью после…

— Вы родственники Алисы Задорожной?

В комнату заходит врач, снимая белую маску. Подрываюсь с места, всех расталкивая. Пытаюсь по лицу прочесть его реакцию. Молчит. Медлит. Сукин сын.

— Как моя дочь? — Марина Петровна тихо всхлипывает.

— Состояние стабильное. Но пока еще очень тяжелое, — прокашливается, глядя на меня. Кровотечение удалось остановить и… кто знает какой у нее срок?