***

В допросной пахло потом и пылью. Несмотря на то, что сотрудник полиции говорил громко, иногда срываясь на крик, задержанный не реагировал на его вопросы и, казалось, не слышал его. Он смотрел прямо перед собой практически не мигая, только изредка его веки подрагивали в такт словам собеседника, выдавая, что он всё слышит. Ни капли страха, волнения или вины. Создавалось впечатление, что он смотрит сквозь сидящего перед ним, словно через стекло, внимательно разглядывая стену позади него. Серая, в грязных разводах стена допросной, на которой сосредоточил своё внимание арестованный, никогда не удостаивалась такого равнодушного, отсутствующего взгляда, впрочем, на оперуполномоченного тоже никогда так не смотрели.

Неожиданно входная дверь распахнулась, и в допросную вошёл высокий подтянутый человек лет сорока пяти. Под его черным нараспашку пальто виднелся строгий темно-серый костюм. Опер замолчал и с непониманием уставился на незваного гостя. Они были знакомы, но, по правде говоря, стоящий перед ним человек был последним, кого Олег Михайлович Малышев ожидал здесь увидеть, тем более в столь поздний час. Полковник Ракитин, сотрудник управления собственной безопасности ФСБ, скользнул глазами по задержанному и перевёл строгий взгляд на удивлённого оперуполномоченного. Тот знал, что УСБ ФСБ работает с бизнесменами, банкирами и чиновниками, в том числе и в качестве «крыши», однако причина появления полковника в допросной была ему совершенно непонятна.

– Оставьте нас, – бросил полковник полицейскому и вновь уставился на арестованного.

– С какого… – возмущённо начал опер, откидываясь на спинку стула.

– Мы забираем его. С твоим руководством согласовано, – грубо прервал его Ракитин.

Он рассматривал лицо сидящего в наручниках мужчины с наливающимся синяком на скуле, его перепачканные, в засохшей крови и грязи волосы, и никак не мог заставить себя успокоиться. Это зрелище должно было вызывать у него удовлетворение, но он чувствовал только беспокойную неуверенность, причины которой не мог себе объяснить, и это бесило.

– Ну здравствуй, Велихов, – ровным тоном проговорил он, когда за сотрудником уголовного розыска закрылась дверь.

Он произнёс это совершенно спокойно, и по отрешенному лицу невозможно было догадаться, что в его душе бушует ураган. Задержанный не удостоил вошедшего своим вниманием, продолжая пялиться в стену, только закинул ногу на ногу и положил сверху скованные руки. Ракитин развернулся, приоткрыл дверь и крикнул в коридор:

– Малышев! Зайди!

Оперуполномоченный вернулся в допросную и устремил на полковника вопросительный взгляд.

– Наручники сними! – приказал Ракитин.

Малышев недовольно дернул правым уголком рта, но спорить не стал. Молча снял с задержанного наручники, сунул их в задний карман джинсов и удалился.

– Ну что, Сергей, ты узнал меня? Поговорим?

Велихов пожевал губами, затем помассировал запястья рук и снова замер на стуле, тупо глядя перед собой.

– Понятно, – задумчиво протянул полковник.

Хотя он изо всех сил старался сохранять спокойствие, на самом деле все было непонятно, и самое главное – непонятно, как заставить этого человека говорить. Очень не хотелось раскрывать карты и предъявлять все козыри, но своим упёртым молчанием задержанный не оставлял ему другого выхода. Ракитин снял пальто, перекинул его через спинку стула, который освободил оперуполномоченный и, поддёрнув штанины, уселся.

– Ты ошибся, Сергей, – попытался он начать разговор. – Человек, которого ты застрелил, не имеет отношения к гибели твоей дочери.

Губы Велихова еле заметно дёрнулись, он поднял глаза на сидящего перед ним и сцепил руки в замок.

– Хочешь знать, почему? – прищурившись, поинтересовался полковник.

Велихов опять дернул губами, еле заметно разомкнул их и бросил:

– Ну?

Короткое слово прозвучало так тихо, что Ракитин скорее прочитал его по движению губ, чем расслышал.

– Потому что она жива!

Полковник, не отрываясь, смотрел на задержанного, ожидая увидеть бурную реакцию: радость, злость, грязные ругательства – но Велихов только прищурил правый глаз, поднял руку, поправил волосы на лбу и расслабленно откинулся на спинку стула. Несмотря на внешнюю безучастность, услышанное гранатой разорвалось в его душе, и в первые секунды он едва не сорвался с места в порыве охватившей его ярости. Нечто подобное он испытал, как только этот человек вошёл в допросную, однако сумел взять себя в руки и тогда, и сейчас. Понятно, что полковник не просто так появился здесь. Полицейские не могли за столь короткий срок установить его личность, тем более что при нём не было никаких документов, а его отпечатков пальцев нет ни в одной базе, кроме… Впрочем, и в базе ФСБ информация о нём доступна только очень ограниченному кругу лиц с самым высоким допуском секретности.

Задержав дыхание, Велихов напрягся и тянул время, пытаясь заставить Ракитина нервничать. Нервничать и допускать ошибки в игре, которую тот пытался затеять с ним. В том, что его арест часть какой-то игры спецслужб, он уверился с той секунды, как только увидел этого человека. И вот новая информация: дочь жива! Похоже, его просто развели. Заставили убить человека в белом плаще, крупного бизнесмена Самойлова, месяц назад совершившего ДТП, в котором погибли три человека. Тот смог выйти сухим из воды, суд снял с него все обвинения, и он продолжил жить обычной жизнью. Велихову не составило труда выследить этого человека и, как он считал, свершить правосудие. Именно ради этого он оставил размеренную спокойную жизнь в небольшом городке на юге Италии и отправился на родину.