Но за три дня до моего возвращения сюда, он изменился. Начал упрекать, что наша дружба ничего не значит, и он просто ждал момента, когда все же сможет подобраться к моим трусикам.

Конечно, он был пьян. Но что у пьяного на языке, то у трезвого на уме.

Ладно, я простила его, ведь сама виновата, возможно, давала ему ложную надежду.

Но не вижу смысла с его стороны заваливать меня кучей SMS по телефону с извинениями и признаниями в любви.

Да, он ещё b признался, что влюблен в меня, и готов полететь за мной, хоть на край света. Глупо и наивно.

«Ладно, хватит про это, – подумала я, доставая из шкафа первое попавшееся платье, чтобы переодеться. – Хорошо, что на одной из примерок платьев я распустила эту гульку», – подумала я, прежде чем завалиться на свою кровать. Начала рыскать рукой под покрывалом, но дневника не обнаружила.

Может, я все же его поставила обратно в шкафчик? – сразу подумала об этом, поднялась, чтобы проверить. Только хотела открыть, как в мою дверь неожиданно заглянул Адам и произнёс:

– Не это ли ты так усердно ищешь?

Я медленно развернулась и замерла на месте. Он держал в руках мой дневник! Мой личный дневник самых настоящих откровений! Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Я надеюсь, что он не успел его прочесть, хотя глупо так полагать.

– Знаешь, ты меня очень сильно удивила, – произнёс он и помахал дневником перед моим лицом, когда подошёл ближе.

Меня распирало от злости. Хотелось вцепиться в его лицо ногтями и расцарапать! Он его прочитал!

Но вместо этого я только смогла спросить:

– Кто дал тебе право читать мой дневник, Адам? Разве я беру твои вещи без спроса? – но он игнорировал мои вопросы, вместо этого задавал свои и ехидно улыбался.

– Ты же не хочешь, чтобы я показал его твоей маме, своей жене? Конечно, ты этого не хочешь! – ответил он за меня.

Я знал, что она заметит сразу же пропажу дневника. Поэтому решил действовать. Дал ей немного времени, а затем ворвался к ней. Без стука, с дневником в руках.

Пора, девочка, во всем признаться не этому неодушевлённому предмету, состоящему из нескольких сотен листов, а лично мне. Глаза в глаза.

Она наклонилась. О, да! Ее вид был – что надо, я даже заметил, какие на ней были надеты трусики.

Я держал в руках блокнот и дразнил Кристину. То опуская его, то поднимая. Но она так и не ответила на мой вопрос, а я хотел услышать настоящую правду.

– Я ненавижу тебя, Адам, – она пыталась вырвать блокнот из моих рук, но хорошо, что я был выше ее на несколько десятков сантиметров.

– Отдай, – она пыталась подпрыгнуть, попытка оказалась провальной. А мне нравилось дрессировать ее как собачонку.

– Ты не ответила? Хочешь или нет? – продолжал давить. Но уже знал ответ. Она бы не хотела, чтобы Вита знала о её чувствах ко мне, и не только чувствах.

– Чего ты хочешь? – именно его я ожидал услышать.

– О, это уже правильный вопрос, Кристи. Хочу прикоснуться к тебе, – прошептал ей в губы, когда наклонился чтобы посмотреть в глаза, а правой рукой уже стал задирать ее платье и скользить вверх ладонью.

Она дрожала. Но уверен, что не от страха, а от того, что добилась, наконец-то, того, о чем так долго мечтала, чего так страстно желала. Я прижал ее к двери, уверен, ей нужна будет скоро опора, чтобы не свалиться на пол после потрясающего оргазма.

– Не бойся, я не укушу, – заверил её, пройдясь кончиком носа по ее щеке.

Ее кожа стала покрываться мурашками. Но Кристи не отталкивала меня, и это было так предсказуемо.

– Ты же не против, наоборот, очень в этом нуждаешься, – констатировал я, когда мои пальцы легли на тонкое ажурное кружево ее трусиков и начали ласкать, надавливая все больше, массируя. Думал, она мигом станет влажной, но нет!

«Ничего, скоро!» – сказал сам себе, усилив давление руки.

– Ах, – сорвался стон с ее губ.

– Я с ума схожу по тебе. Как же ты мне нужна, Кристи, – я продолжал ласкать ее пальцами.

– Ты не должен был читать мой дневник. Не должен, – она все ещё злилась на меня, но не могла сопротивляться собственным чувствам.

– А тебе стоило признаться во всем сразу. Но ты продолжала умалчивать, даже когда вернулась, спустя годы. Да, я хотел вчера тебя поцеловать и сегодня утром. Нет, я не отказался бы трахнуть тебя прямо на кухонном столе, но уверен, если бы твоя мать стала свидетельницей такого зрелища, ей бы это не понравилось.