Родовая резиденция Потёмкиных.

Тренировочная комната на подземном уровне усадьбы.

Около полудня…

Упорство. Терпение. Пот. Раны. А порой и слёзы. Всё это с самого детства Прасковья прилагала, чтобы стать сильнее. Чтобы заткнуть за пояс отца, матерей, а в долгой перспективе еще и деда. Но главная её мечта, к которой она шла это стать столпом империи. Прямо как её прадед и родной дядя.

— Пять шагов… — тихо бормотала себе под нос Куня, делая резкий взмах тонкой рапирой и поражая мнимого врага несколькими клинками тьмы, параллельно с этим выполняя нечеловеческие и акробатические приёмы. Необычайная гибкость ей это позволяла. — Четыре шага… — очередная серия жалящих уколов и клинки тьмы сменялись на смертельные густые плети, что пожирали сам свет, а град пота на лице лишь возрастал. — Три шага…

Преодолевая усталость и слабость, девица упорно продолжала.

С рождения она была одарена родовой стихией, которая во многом упрощала её будущие достижения.

В двенадцать Прасковья пробудилась как магиня, а огранка была пройдена на адепта второй степени. Невероятный результат.

В пятнадцать девушка стала старшим варталом, без каких-либо стимулирующих средств.

В шестнадцать её ранг повысился до мастера третьей степени.

В восемнадцать она уже была младшим ветераном.

В двадцать боярышня смогла преодолеть планку и стать мастером первой степени.

В двадцать один княжна смогла сменить перстень младшего ветерана на старшего.

А в двадцать два года неизвестным чудом она пересекла рубеж мастеров и официально стала одним из молодых магистров наравне со своей подругой Алиной. Трубецкая догнала её четыре месяца спустя по всем показателям.

Умопомрачительные достижения для юного возраста, ведь многие зрелые маги порой на несколько лет застревают на каждой из степеней, но только не она и не её подруга. Как раз таки на этой почве и зародилась их дружба, Алиша прилагала не меньше тяжелых усилий. Да, среди молодой знати их возраста было еще очень много талантливых людей из боярских родов, аристократов и древних кланов, но те на шаг, а то и больше, всегда отставали от них.

Но по прошествии двадцати двух лет боярышня лишилась главного, точнее просто потеряла надежду. Девушке так и не удалось пробудить дух. Она упустила свой шанс стать столпом. Ведь за все врёмя их существования поголовно у всех уникумов первой всегда пробуждалась сила духа, и лишь потом магический потенциал.

— Два шага… — прошептала Прасковья одними губами, еле стоя на ногах, так как родовая техника пожирала все её силы, и тьма вокруг одарённой сгустилась и походила сейчас на тёмное и непроницаемое озеро. — Еще чуть-чуть…

Затем сам черт её дернул отправиться в Царицын вместе с Алиной, где они и столкнулись с этим монстром в человеческой личине, который даже со своими самопальными техниками и без какого-либо ранга уничтожал всё на своём пути на аренарии.

А его пробуждение?!

— Чёртов… простолюдин… — проскрежетала та зубами сквозь всё напряжение и собираясь с силами для финального рывка. — Так еще и… игнорирует нас в Златограме! Подлец!

Хотя, простолюдин ли он теперь? Да, тогда она впервые была изумлена кем-то кроме собственного деда и династии Романовых со своими многовековыми секретами и тайнами. Но изумление переросло в шок, когда этот мужлан неотёсанный отказался присоединяться к боярскому роду на правах вассала. Тогда она посчитала его выскочкой и безумцем, что захотел сложить голову в пятне и который себя переоценивал, только сейчас всё было иначе.

А после всего, что поведал ей дед несколько дней назад, все происходящее после для неё стало казаться сплошным миражом.

Шок. Неверие. Подавленность. Весь спектр различных унизительных эмоций. Неизвестный мальчишка, который был никем, за миг стал самой обсуждаемой персоной в столице.

Старший витязь, который неизвестным образом смог одолеть лича, так еще и на своём горбу вытащил Романова из пятна, а под конец схватился с Ясака и пробудился как литой маг. Безумие не иначе! И это еще не говоря о связи с Осокиными. Услышь подобное раньше от кого-либо еще, ни за что бы не поверила и рассмеялась бы этому сказочнику в лицо.

Тогда она впервые позавидовала обыкновенному простолюдину. Впервые ничего не сказала Алине, потому как ей запретили. Родовые дела не касались дружбы, но легче ей от этого не становилось. И с тех самых пор они с ней так ни разу и не виделись, даже не созванивались.

Прасковья не хотела этого признавать, но Лазарев снился ей дважды. Это были тёмные сны. Но видела она не того запинающегося и заикающегося мальчишку, что со страхом в глазах беседовал с Решетниковым. Вовсе нет! Во сне перед ней предстал уверенный в себе полностью отчужденный мужчина с кривой ухмылкой, насмехающийся над её усилиями, и который подобно дьяволу шептал той на ухо, какое она ничтожество.