Стоп!.. Какое еще высочество?

— Не переживайте, девочки, — раздался мягкий и нежный женский голос, а в воздухе явственно потянуло… магией жизни. — Он держится. Вы и так много сделали, постоянно рядом с ним.

Постоянно рядом и боярышни? Жизнючка из Романовых? Неужели это…

Глаза я открыл резко. И также резко сел. Точнее… постарался открыть их резко и резко сесть. Вот только глаза открылись с какой-то улиточной скоростью, и всё было как в тумане, а перейти в положении сидя удалось с превеликим трудом, так как всё тело изнывало от боли. Мышцы не желали слушаться, суставы и кости скрипели и ныли как у древнего пня, а нервы било мучительными разрядами адской боли. Но когда я всё-таки умудрился это сделать, все спазмы боли чуть утихли, муки стали терпимы, а глаза начали улавливать очертания и краски и я, наконец, смог оглядеться по сторонам. Хоть и дерьмово получалось, но сделать это удалось.

Первое, что заметил, это шикарно обставленные апартаменты, в нос ударил запах целебных зелий и эликсиров, а затем я перевел свой мутный взгляд на трёх ошеломлённых людей в комнате и попытался им кивнуть. Жаль, что движения мои сейчас походили на судорожные дёрганья марионетки.

— Моё… почтение… — хрипло выдал я, чуть собравшись с силами.

— Надо же, — внезапно с лёгким изумлением изрекла тихо женщина. — А ты крепче, чем кажешься, Захар. Я считала, что раньше чем через неделю, ты даже не пошевелишься.

Но уже в следующий миг рядом со мной оказались обе боярышни и с потаённой тревогой и заботой заглянули мне точно в глаза.

— Ты… как? — тихо осведомилась Алина, заметно сглатывая с милой радостью. — Тебе лучше пока лежать.

— Как самочувствие? — также тихо вторила следом за подругой Прасковья, скрывая улыбку.

— Жить… буду, — хрипло произнес я, хотя привкус гнилостного тлена и сухости никуда не делся. — Надеюсь…

— У вас пять минут, девочки, — вдруг с теплотой усмехнулась весьма импозантная и красивая женщина, в чертах которой узнавались черты Виктории. — На большее его не хватит, — и как-то неуловимо и бесшумно покинула апартаменты.

Разрази меня трижды Бездна, это ведь Оксана Романова. Мать Ростислава и будущая императрица. Её еще здесь не хватало.

— Это правда, что ты гемомант? — вдруг тихо вопросила Алина, присаживаясь рядом со мной на постель. — Ты резко стал сильнее, а потом чуть не умер. Мы… мы испугались.

Испугались? Надо же, не лжет. Хм, приятно всё-таки, когда за тебя переживает такая красотка. Гемомант? Маг крови? Я вас умоляю, не надо сравнивать меня с этими неумехами. Хотя сейчас я не лучше. Но спасибо за твою спешку, деточка. Теперь я знаю, как отмазаться.

— Если честно, то не знаю, — соврал тотчас я, не моргнув глазом. — Нечто постороннее появилось после магического пробуждения, а вчера я решил этим воспользоваться.

— Вчера?! — вдруг заливисто рассмеялась Потёмкина, также присев рядом, но уже с другой стороны. Но во всём этом смехе явно угадывалось огромное облегчение. — Пять дней прошло. Сегодня тридцать первое июля.

Трепещи Ракуима! Да у меня же через два дня аудиенция у императора! Какого беса я еще лежу?

— Многие целители считали, что ты вообще не выживешь, когда жандармы привезли тебя к Потёмкиным, — мягко изрекла Трубецкая, коснувшись моей руки своими пальчиками.

Никогда не верил магам жизни и впредь не буду.

Но взгляд внезапно зацепился за руки и пальцы, которых коснулась девушка, что прямо сейчас походили на старческие и… до безумия тощие, а после пришлось медленно ощупывать себя и, заметив все мои телодвижения, обе девушки понятливо поджали губы.

— Да. Мы тоже удивились, когда увидели тебя таким. Ты… сильно изменился, — с волнением сообщила Алина. — Оксана Алексеевна говорит, что это могло произойти из-за влияния гемомантии.

— Вот взгляни, — быстро проговорила Прасковья и, оказавшись рядом с зеркалом, повернула его прямо на меня.

Матерь Бездна! Глазам не верю! Вот так сюрприз. Чего не ожидал, того не ожидал.

Но чем больше я созерцал за всеми метаморфозами, тем радостнее и счастливее становился в душе. Правда, явная худоба и тощее стариковское телосложение доставит неудобство, как и осунувшееся лицо, на котором прогядывался череп. Похоже, эфир вытянул из меня все живительные соки и еще с десяток лет в придачу.

Не было более того самого молодого или даже чуточку детского и смазливого лица. Лазарев Захар отныне выглядел лет на двадцать пять-двадцать восемь. Каштановый волос, будто выцвел и слегка побелел, на висках образовалась седина. Черты лица стали более жестче, и словно ужесточились и сильно переменились. Даже зрачок изменил свой окрас с тёмно-карего на тёмно-алый цвет.

Не удивлюсь если всему виной влияние силы молнии.

Но эфир, точнее его использование и последствия, преподнесли мне еще один невероятный подарок. Причем неизвестным образом.

Черты лица Лазарева Захара смешались с чертами лица Зеантара Ар-Ир Ор'Реанона и образовали нечто общее между двумя различными сущностями. Человеком и реанорцем.

— Знаешь, Захар, мы бы хотели тебя поблагодарить… — со смущением вдруг заговорила Трубецкая, видимо, слова давались ей с трудом. — Если бы не ты, то…