Тут же отступаю на несколько шагов по направлению к выходу.

– А… ты зачем здесь? – оглядывая растерянным взглядом аллею, спрашиваю у мужчины. Никого нет. Хорошо, значит, никто не видел всего, что тут сейчас произошло…

– Заехал к старому другу, решить пару вопросов. Повидалась с бабушкой?

Рустам ведет себя как обычно, со стороны и не скажешь, что этого мужчину я боюсь до дрожи.

– Да. Она уже совсем скоро поправится, - стараюсь улыбнуться как можно беззаботнее.

– Прекрасно. Тебя машина ждет, - напоминает он, кивая в сторону парковки.

– Ой, точно. Увидимся дома, пока! – улыбаюсь еще шире и, развернувшись, тороплюсь к выходу с территории больницы.

Мне стольких сил дается не обернуться и идти максимально естественно, потому что я явственно чувствую, как Шахов сверлит своим тяжелым взглядом между лопаток. Лишь оказавшись в машине, я судорожно выдыхаю, уткнувшись лбом в ладонь. Даже представлять не хочу, что мог бы подумать Рустам, застав меня с журналистом…

– Алиса Дмитриевна, домой? – уточняет водитель, обернувшись ко мне.

– Домой, - устало киваю я и, прислонив голову к стеклу, проваливаюсь в беспокойную дрему.

Уже совсем скоро бабушку выписывают из клиники. Она выглядит совсем бодрой, отдохнувшей и совершенно здоровой, и я одновременно счастлива и у меня сердце кровью обливается. Мне дико не хочется расставаться, хочется побыть рядом подольше или съездить к ней погостить, пусть и всего лишь на несколько дней, но… Шахов точно будет против. Если против коротких поездок в больницу был, то тут тем более. Прощание с бабулей выходит тяжелым. Я обещаю ей, что приеду совсем скоро и обязательно проведаю ее. Снова вру, конечно же. Потому что я уже не уверена даже в том, что меня куда-то на три дня отпустят.

Моя жизнь поменялась кардинально и в то же время не изменилась ни черта. Да, Шахов перевез меня в роскошный дом, обеспечил и кругом помог, но взамен не просто получил мое тело, а посадил в золотую клетку. И если раньше он просто запретил мне учиться и работать, то после того, как я поговорила на очередном светском рауте с тем самым музыкантом, что пел в моем родном городе, а в Москве был проездом, Рустам запретил ходить куда-либо без охраны вообще. Формально – потому что пекся о моей безопасности, но на самом деле это была только ревность.

Апофеоз случился через полгода, когда после всех мелких пакостей, что устраивал мне Тимур, Шахов внезапно получил фотографии с моим лицом, где я была в компании незнакомого мужчины. Точнее, не просто в компании, а голая и в кровати – это я рассмотрела четко, прежде чем мне прилетела оплеуха.

– Я обеспечиваю тебя полностью, а ты по кроватям прыгаешь? – ревет Шахов, нависая надо мной.

Он в бешенстве, он в таком бешенстве сейчас, что я, выронив фотографии на пол, боюсь шелохнуться. Даже ладонь к горящей щеке не подношу, хотя больно, очень больно. Кожа горит огнем, а я сижу, сжавшись в комок и только слезы роняю.

– Это не я. Я клянусь! Я даже не знаю, кто это! – повышаю голос, пытаясь оправдаться.

Звонкая пощечина прилетает уже по другой щеке, да такая, что голову мотает в сторону, и мужчина рычит глухо:

– На меня смотри.

Покорно вскидываю голову, глядя ему в глаза, а сама вжимаюсь спиной в кресло и беззвучно плачу, боясь проронить хоть один лишний звук.

– От кого получила деньги?

– Деньги?

– Будешь и дальше из себя дурочку строить? – хмыкает Рустам, - Пять тысяч долларов. Их перевели тебе первый раз несколько месяцев назад и с тех пор переводят на счет ежемесячно.

– Что? – опешив, выдавливаю я. От недоумения у меня даже слезы пересыхают.

– Только не говори, что ты не в курсе! – Шахов за пару шагов огибает стол и швыряет мне несколько скрепленных вместе листов, - Выписка с твоего счета.

Пробегаю растерянным взглядом по строчкам банковской выписки и тихо выдавливаю:

– Я… я действительно не знаю… Первые пять тысяч перевел мне Тимур, мы… поспорили с ним. А кто переводит остальные – я не знаю, правда.

– Что? – фыркнув, перебивает Шахов, - Поспорили с Тимуром? Ты меня совсем за идиота держишь?

– Ты можешь спросить у него. Это так, я не вру тебе!

– Что ж… - усмехается Рустам, быстро набирая номер на телефоне и поднося его к уху, - давай спросим. Жуков? Зайди ко мне.

Он кладет смартфон на стол дисплеем вниз и впивается в меня цепким взглядом.

– А разве, - робко бормочу я, - разве нельзя отследить, кому принадлежит счет? Тот, с которого переводят деньги?

– Я уже проверил. Он оформлен на подставного человека. Владелец этого счета спился и давно живет на улице. Все переводы, от первого до последнего, поступали от него.