— У нас будет малыш, Олих…

Мгновение тишины, показавшееся мне вечностью. Пальцы отпустили мой подбородок и нежно прошлись по щеке. Вокруг глаз его собрались морщинки, а вокруг кошачьего зрачка заплясали медовые искры.

— Мое желание исполнено, ведьмочка.

Олих накрыл своей рукой мой живот.

— Спасибо, рыжик.

Он взял мою руку в свою, и стал целовать каждый пальчик, ладошку, запястье. Шумно втянул воздух и отстранился, разглядывая мою руку. Сквозь слезы радости я смотрела на своего мужчину, ни на секунду не усомнившегося во мне. Признавшего свое дитя.

— Ве-е-елма-а-а. А это что еще такое?

Олих берет мою вторую руку и так же пристально ее рассматривает. Я в недоумении. Что не так-то?

Проморгавшись от слез, я посмотрела на свои запястья. И обмерла. И как я так беспечно не спрятала шрамы от кандалов?! Раны, благодаря мазям и легкого колдовства, давно затянулись. Но рубцы были еще слишком свежи, чтобы стать незаметными.

Невольно я попыталась спрятать под простыней и свои щиколотки. Но он резко дернул шелковую ткань так, что если бы он вовремя не поймал меня, то лежала бы я сейчас на полу.

— Это что такое? — прошептал Олих. Ничего страшнее этого тихого звука я в своей жизни не слышала.

Не успела я моргнуть, а он уже почти оделся и направляется к выходу.

— Олих, — позвала его я, сидя обнаженная на кровати и прикрыв свои прелести простыней, — подожди. Все не так страшно. Все уже позади…

— Позади? — он резко повернулся ко мне, а затем подскочил к кровати. Не больно, но требовательно схватил за волосы и оттянул голову назад. Так, чтобы глаза в глаза, дыхание в дыхание. — Никто. Слышишь? Никто не смеет трогать мое. А ты — моя. От самых кончиков пальцев и до самой малой частицы твоего тела.

Да как же успокоить его ярость-то? Ведь беды наделает!

— Олих, — я запустила ладонь в его волосы и слегка взъерошила их. — Я здесь. Мы вместе. Ведь это главное…

Закончить он мне не дал, смяв мои губы и ворвавшись внутрь своим жалящим языком.

А затем так же резко отпрянул от меня.

— Будь здесь, женщина.

Он вышел, тихо закрыв за собой дверь. Уж не знаю, что лучше? Вот так, тихо. Или разнести двери в щепки?

Выйдя из комнаты и закрыв дверь, Олих остановился. Ему хотелось разнести замок на мелкие кусочки, но он все же сдержался, заточив свою ярость и эмоции под маской невозмутимости.

— Позвать в Большой зал начальника охраны и управляющего замка. Немедленно. В эти двери никого не впускать и не выпускать. Ни-ко-го.

Молодой стражник вытянулся в струнку возле двери, в то время, как другой побежал выполнять указания сына повелителя.

Олих вошел в зал и остановился у огромного окна, заложив руки за спину. Он не обернулся ни когда, чеканя шаг, вошел начальник охраны его личных покоев, ни когда тихо прошелестели шаги управляющего. Он спиной ощущал страх и ужас, охвативший их. А ведь явно знают, почему он их послал. Значит, тоже виноваты.

Все также, не поворачиваясь, прислушался к шагам братьев. А эти чего пришли? Он их не звал. Судя по сдерживаемому дыханию, они уже были в курсе. А возможно, знали об этом и раньше?

Он резко повернулся и посмотрел на братьев. Так и есть. Урласу хуже всех удавалось скрыть свои эмоции. Это и не удивительно. Во-первых, он не дракон. А во-вторых, он явно был не равнодушен к его Велме. Так что же заставило его скрыть от Олиха правду? И как давно он об этом знает?

А Кейден? Что означает этот его сочувствующий взгляд? Он тоже в теме. Это ясно, как белый день.

А вот его младший братец его удивил. У Олиха создалось впечатление, что тот готов бросится на него и вцепиться в него зубами. Вот только почему? Что или кого он готов так самоотверженно защищать?

Олих лишь вскользь глянул на своих дрожащих от страха подчиненных. Все присутствовавшие знали о случившемся. Но только не он. Когда воздух перед его глазами поплыл от ярости, пазл вдруг сложился в его голове. Не хватало лишь маленького кусочка. Все, кроме Бастиана, были неотлучно при нем. А последнюю неделю, как раз с того самого дня, как отбыл во дворец Бастиан, опекали его и отвлекали самыми разными пустяками.

Так вот почему не отвечала на его послания Велма. Он даже похолодел внутри, представив, что все то время, когда он, как дурак, мечтал о ее теле, она находилась в кандалах. В этом-то он, как раз, не сомневался.

Но вот чего он не мог понять, принять и поверить, так это в то, кто же насмелился ТАКОЕ сотворить с его женщиной.

— Кто? — бросил лишь хлесткое.

— Олих, ты в своем праве гневаться и наказать виновного, но я прошу тебя…

Кейден начал и тотчас же закончил, когда его перебил старший брат.