Обнаженное тело его вдруг стало покрываться чешуей, увеличиваться в размерах. Вмиг обострившимся зрением он заметил, как что-то алело на постели. Подскочил — прядь ее волос, перевязанная ленточкой.

Он схватил эту прядь и выбежал на балкон, на ходу обращаясь в дракона.

Этим утром челяди и драконам пришлось проснуться раньше обычного. Приникнув к окнам, из своих покоев Кейден, Бастиан и Урлас наблюдали, как беснуется в небе их брат. Яростный рев дракона разносился далеко за пределами замка.

— Значит, все-таки, ушла, — прошептал Урлас. Он и сам не отдавал себе отчета, радуется он или огорчается. И что будет делать, если Олих потребует найти ее?

Дракон вернулся во дворец лишь вечером. И не просто явился, а влетел в тронный зал, в воздухе обращаясь в человека. Чешуя все еще покрывала его шею и грудь, когда он подошел к трону. Так и не сев на него, посмотрел на братьев, дожидавшихся его еще с утра.

— Скажи-ка мне, Бастиан, — вдруг начал Олих. — Ты уже победил свой голод?

— Скажем так, я его контролирую.

— Хоро-о-ошо-о-о. Тогда следующий вопрос. Мне доложили, что ни одна ведьма за последний месяц от твоих рук не погибла. Почему? Чем ты удовлетворяешь свои потребности?

Не ожидая такой темы для разговора, присутствовавшие были напряжены и удивлены.

— Я с ними договариваюсь. Я пью их магию, но оставляю им жизнь. И щедро вознаграждаю их за это. Из своей, конечно, казны.

— То есть, я правильно понимаю? У нас нет необходимости держать ведьм в темницах? В смысле, для твоих нужд?

— Нет, такой необходимости нет.

— Тогда вот мой первый приказ. Я повелеваю отпустить всех ведьм из темниц, компенсировать им или их семьям из нашей казны тот урон, что был им нанесен. Я объявляю их такими же свободными жителями нашего государства. Есть возражения?

Возражений не было.

— Кейден, тебе есть, что возразить на это?

— Нет, конечно. Считаю такое решение правильным и справедливым. Давно пора было это сделать.

— А теперь я попрошу всех посторонних покинуть зал.

Нервно постукивая ногой по каменным плитам, он ждал, пока ошарашенные посетители выйдут вон.

— Теперь о личном. Мне нужна ваша помощь, братья.

Те пристально смотрели на старшего брата.

— Моя ведьмочка сбежала от меня, — я помню твои слова, Урлас.

Олих остановил уже собравшегося что-то сказать брата, и продолжил:

— Мне нужна информация о всех мужчинах, бывших с нею в близости до меня.

— Казнить будешь? — хмыкнул Урлас.

— Ну, язык-то точно укорочу, — отрезал тотчас Олих. — И эти известия нужны мне к завтрашнему утру.

— Олих, но завтра похороны отца. И тебя на правление должен будет благословить Глаз дракона.

— Вот поэтому мне и нужно знать все до завтрашнего утра.

— И что с этими мужчинами сделать? — спросил Бастиан. Кажется, его единственного не удивил приказ брата.

— Привезти во дворец. Тайно.

Затем он обвел братьев тяжелым взглядом.

— И что, никому не интересно, зачем я это делаю?

— Ты ревнуешь, — произнес Урлас.

— Зачем тебе это, Олих? — все же спросил его Кейден.

— Я должен быть уверен, что она не бросила меня ради одного из них.

— Бред! — Не сдержался Урлас.

— Объяснись!

— Она не бросила тебя. Она просто сбежала. Испугалась. Того, что любит тебя. Того, что ты не ответишь ей тем же.

— Я ей ответил тем же. Дал ей ребенка, дом, свою защиту.

— И сказал ей, что любишь ее?

— Зачем? Ведь и так все ясно.

Все, кроме Бастиана, непочтительно засмеялись.

— Она же женщина, брат, — снисходительно сказал Кейден, — им нужно песни петь, стихи читать. И о любви говорить. А то напридумывают себе бог знает, чего.

— Вот-вот. Ищи потом их по белу свету.

— Я подумаю. А этих, всех, кого найдете, доставьте во дворец.

— Сделаем, братишка, — Кейден, как в былые времена, похлопал брата по плечу.

— А я уж думал, ты совсем очерствел, — почти нежно, обнял его Урлас.

До самого рассвета Олих, сидя на троне усопшего отца, думал, вспоминал о своей ведьмочке. Не выпуская из рук ее прядь. А перед рассветом принял решение.

Как озвучить его? Вряд ли оно придется кому-либо по душе.