– Совсем. Спина болит, а сам на работу идёт. Скрипит, но идёт. Уже спокойно мог бы на пенсию уйти, но нет же.

– Бабуль, ты же тоже после огорода «скрипишь», однако не бросаешь, – напомнила я.

– Огородик мой – для души! – выдвинула ба самый главный аргумент.

– Так, может, и работа для него тоже для души. Ты сама подумай, что ему целый день делать? Ты же прекрасно знаешь, что дядя Женя на диване валяться не будет. Он сам не раз говорил, что пока не выгонят – будет работать.

– Говорил, – согласилась ба. Она поставила перед Настей тарелочку с творожной запеканкой, от одного запаха которой у меня потекли слюнки, разделила порцию на маленькие кусочки и дала Насте ложку. – Кушай хорошо. Папа приедет, я ему обязательно расскажу какая ты у нас умница.

«Папа приедет». – Музыкой зазвенело в ушах.

– Па! – засунув ложку в рот, пролопотала Настя.

Я сидела, онемев от удивления.

– Ешь, а не болтай! – Тут же прилетел нагоняй от бабули.

«Не болтай» – это, конечно, было сильно сказано, но новые слова у Насти стали появляться каждый день. Иногда такие нелепые, что я начала их записывать, чтобы не забыть. Точнее, их записывала ба, а когда мы приезжали с работы, «докладывала родителям» о Настиных успехах. А я уже оставляла листочки, складывая в специальный альбом.

– Они вчера с Женей весь вечер учили. Вот, наконец, выучили, – гордо похвалилась.

– Спасибо! – поблагодарила от души, но голос предательски дрогнул и в глазах защипало.

Может, и, правда, стоит оставить так, как распорядилась судьба? Ведь, если бы Игорь не уехал, он сейчас был с нами. Я с нежностью смотрела, как Настя старается быть хорошей девочкой. Все видели, что Игоря она полюбила чуть ли не с первого дня. Бабуля даже «ревновала», называя её папиной дочкой.

– А ты чего зависла? – Бабуля вернула меня «на землю». – Посмотри, какая Настя у нас молодец – всё съела!

– Да. Молодец! – похвалила я дочь. – Бабуль, может не стоит больше искать? Как думаешь?

– А сама-то сможешь с этим жить? – Вопросом на вопрос ответила ба.

– Не знаю.

– Вот и я не знаю, – вздохнула она.

Я решила, что когда Игорь вернётся, поговорю с ним, и, если он согласится, поставим в известность Дэвиса.

Только вечером Дэвис позвонил сам. До меня не сразу дошёл смысл его слов: «Я нашёл вашу дочь». Они эхом звенели в ушах, и я больше ничего не слышала из того, что он говорил. Всё, что я поняла – Йен приезжал практически в одно время с Игорем, встречу назначили на утро, и мне оставалось как-то пережить эту ночь.

– И чего ты застыла? – недовольно высказалась ба.

Я подняла на неё невидящий взгляд и ничего не могла ответить.

– Радоваться надо, а ты на мумию похожа!

Радоваться надо. Я прислушалась к своим ощущениям, только радости в них точно не было. Был страх. Дикий, животный страх, что мой маленький хрупкий мир снова будет разрушен.

– Бабуль, я боюсь, – призналась, еле шевеля онемевшими губами.

Это была чистая правда. Вместо радости я чувствовала, как на меня накатывает паника, готовая исполинской волной накрыть с головой; как ледяной озноб крадётся по спине, замораживая всё на своём пути; как становится мало воздуха, и я начинаю задыхаться.

– Лизка, прекрати сейчас же! – строго приказала ба, но это не возымело никакого эффекта. Меня едва не потряхивало. – Вот чего ты боишься? Девочку нашли. Слава богу, жива-здорова. Прости господи, что я только не успела передумать. А ты боишься. Чего?

Я боялась всего: что не получится вернуть свою дочь, что она не будет любить меня, что придётся расстаться с Настей, – и не знала, какой из моих страхов хуже.

– Вот, выпей. – Ба поставила передо мной стакан с разведённым «эликсиром жизни», как она называла собственноручно приготовленный «коктейль от нервов».

– Не хочу, ба.

– Пей, я сказала!

Поднесла к носу стакан – пахло отвратительно. Бабуля буравила меня тяжёлым взглядом, и мне пришлось послушно выпить эту мерзость, отдававшую мятой и валерьяной. Не знаю, как ба пьёт это каждый день.

– Жить захочешь и не такое пить станешь, – словно прочитав мои мысли, ответила ба. – Заешь мармеладкой.

Я послушно положила на язык мармелад. И, правда, стало не так противно.

– Бабуль, я, наверное, поеду.

То ли настой действительно хорошо работал, то ли бабуля развела мне лошадиную дозу, но эффект появился очень быстро. Меня перестало трясти, и наступило даже не спокойствие, а какое-то умиротворение.

– Куда ты собралась? Ещё не хватало за тебя переживать, – проворчала ба. – Здесь побудешь, пока Игорь не вернётся.

– А дядя Женя как же? – Всё-таки дома, рядом с Настей и бабулей, намного лучше, чем остаться один на один со своими кошмарами в пустой квартире.

– Женя в ночную смену остался, утром придёт. Так что место свободно. Доставай чистый комплект постельного белья, разбирай диван, и дочку купать скоро.

Говорят, спасение утопающих, дело рук самих утопающих, и я ухватилась за предложение ба, как за соломинку, чтобы только не пойти ко дну. С огромным удовольствием просидела рядом с Настей, пока она купалась. Она так разбаловалась, что я вышла из ванной мокрой мышью. Смех моей малышки действовал на мою душу лучше любого самого чудодейственного бальзама. Даже когда Настя уснула, я не могла заставить себя отойти от неё. Моя маленькая, славная непоседа, моя девочка, которую я любила больше всего на свете, и не представляла своей жизни без неё.