Любуюсь благородным профилем непримиримого гордеца. Боже, когда красивый богатый мужчина говорит о принципах и верности, сердце замирает. Очень любопытно, с кем Анжела позабавилась? Кто смог затмить Мирона Львовича?

— С кем? — задаю короткий вопрос и во все глаза смотрю в его лицо.

— С каким-то студентом, — ледяным голосом отвечает и присасывается кружке.

— О… — моргаю и отхлебываю горячего чая, — понятно.

Мирон Львович поворачивает ко мне лицо и молча поджимает губы.

— Выбрала нищего неудачника. Художника, мать твою, и поэта, — голос хрипит ревностью и злостью.

— Если бы она выбрала мажора, то ситуация бы кардинально изменилась?

Мирон Львович резко поднимается со скамьи, отставив кружку в сторону, и покидает беседку. Стоит у пруда и молчит. Грустная, конечно, история, но лучше бы она прошла мимо меня. Слышу урчание жабы, и поднимаюсь. Дефилирую к бережку, сажусь у воду на корточки и высматриваю среди осоки и камней пупырчатую певицу.

— Где?

— Что? — не понимает Мирон Львович.

— Жаба, — поднимаю взгляд.

Переводит взор на пруд и хмурится, выискивая глазами громкое земноводное. Затем вскидывает руку:

— Там, Софушка.

Вглядываюсь в траву, торчащую клочками из воды, и замечаю среди влажных камней бурую жабу. Жирную такую, с толстыми боками и уродливыми бородавками на спинке.

— Она ведь не выживет в квартире? — задумчиво жую губы. — Нужен террариум, особый уход. Да и одиноко ей будет, как в тюрьме.

— Ты хочешь выкрасть у меня жабу из пруда? — охает Мирон Львович.

— Чего сразу выкрасть? — встаю и распрямляю плечи, недовольно фыркнув. — Да вы бы и не заметили. У вас тут полно жаб. Вам жалко, что ли?

— Господи, почему жаба? — вскидывает брови.

— Была бы тут утка с утятами, то захотела бы утенка, — пожимаю плечами. — Но ему бы точно было тяжко в тазике с водой.

Мирон Львович обхватывает лицо ладонями и целует мои искусанные губы под урчание жабы, которая словно возмущается его разнузданности. Теплая слабость разливается между ног ноющим дискомфортом, и я, оптрянув, отвожу взгляд и прикладываюсь к кружке с остывшим чаем, чтобы скрыть неловкость.

— Мне надо вернуться домой и привести себя в порядок перед рабочим днем, — наблюдаю за жабой, которая лениво ныряет в воду.

Мирон Львович гневно выдыхает, скрывается в беседке, обувается и энергичным шагом идет к дому, приглаживая волосы. Отвлекаюсь от созерцания его прямой спины и смотрю на жабу, которая пытается забраться на лист кувшинки, яростно перебирая лапками. Чувствую с ней родство. Она такая же старательная, как и я.

— Поехали ко мне в гости, красавица с прелестными бородавками.

В мире жабы не существует одинокой девицы, лишь лист кувшинки, на которую очень хочется заползти и отдохнуть на ней.

— Доброе утро, Софья, — окликает меня зевающий Виталий и затягивает галстук на шее. — Как вы?

— Мне чуть не прострелила голову невеста Мирона Львовича, — семеню на носочках мимо.

— Бывшая невеста, — поправляет Виталий и следует за мной. — Эта сука умудрилась перелезть через забор и тем же путем сбежала.

Ясно теперь, чего Анжела выглядела такой помятой и грязной. И еще меня назвала чокнутой сукой. Я бы к бывшему через забор не полезла. Я бы поплакала под печальную музыку, съела бы ведро мороженого и, возможно, заполировала тоску несколькими пачками чипсов со вкусом сыра.

У машины меня ждет Мирон Львович, который издевательски трясет ключами перед моим лицом и вкладывает связку в ладони:

— Опоздаешь, выпорю.

— А сколько времени? — оглядываюсь на Виталия, который широко зевает.

— Шесть утра, — мельком смотрит на наручные часы.

— Тогда поехали! — испуганно взвизгиваю и неуклюже забираюсь в салон под смех Мирона Львовича, придерживая простынь у груди. — Господи, меня никто прежде не порол! Виталий! Поехали!

Виталий плюхается на водительское сидение, пристегивается и с очередным зевком проворачивает ключи в замке зажигания.

— Психованная девка с оружием в руках вас, Софья, не напугала, а босс с ремнем… — машина мягко трогается с места, и Виталий хмыкает, — хотя согласен, лучше пулю в лоб.

— Вот! — запахиваю простынь, прижимая ключи к груди. — И я о том же!

— Надеюсь, это сподвигнет его нанять охрану. Сколько раз я ему говорил, что недостаточно обнести территорию забором, — с досадой ворчит Виталий. — Упрямый дурак.

Глава 17. Принцесса в башне

— Куда вы меня везете? — очухиваюсь я, словно от летаргического сна, и выныриваю из невеселых мыслей. — Виталий?