Но, впрочем, я отвлеклась…

— Это место пропитано унынием, нет ничего удивительного, что ты погрузилось в несчастливые воспоминания, — услышала я приятный уже знакомый низкий голос.

Я моргнула и с удивлением поняла, что по щекам текут слезы.

— Раньше такого не было, — прошептала я, стирая слезы с глаз.

— Тебя защищала твоя сущность титриона, если точнее — личина, созданная твоими родителями. Сейчас её нет, а защита бога Смерти ничто против этого места. Здесь все разрушается, распадается. Даже рассудок. Поэтому я и говорил, что наше время ограничено в тот раз, — Хаос звучал как-то скучающе и даже уныло.

Я громко и прерывисто вздохнула, страх подкрался незаметно и обвился вокруг горла. И это отнюдь не из-за интонаций голоса моего собеседника.

Нет, ну надо же было додуматься прийти к Хаосу в его логово вот так? Мне кажется, я тупею. Впрочем, общение с Маризом и не такой эффект может произвести.

Резко сжав руки в кулак, почувствовала лёгкую боль от собственных ногтей, которые достаточно сильно впились в кожу, и решительно открыла рот.

— Как же я устал от этого слепого страха, — чуть ли не претендуя на Оскар за хорошо отыгранную вселенскую трагедию, заявил Хаос, опередив меня на секунду.

Я подавилась вздохом и в итоге закашлялась. Не спрашивайте, как у меня это получилось!

— Если ты сейчас задохнешься, то умрёшь с концами, — флегматично прокомментировал Хаос, пока я тут натуральным образом задыхалась.

— Я бы тебе помог, но ты ведь подумаешь, что я тебя добить решил, поэтому давай уж сама, а я тебе моральную поддержку окажу.

С трудом, но я смогла вернуть себе способность дышать и говорить.

— Вы как будто бы не рады, что я пришла, — прохрипела я, потирая шею.

Серьёзно, Хаос звучал очень уныло. Словно впал тут в маленькую депрессию, пока меня не было.

— Рад, — было мне очень "эмоционально" отвечено, а ещё красноречиво.

— У вас что-то случилось? — спросила я настороженно.

Мне правда было интересно, что могло заставить впасть в уныние столь могущественное существо.

— Не у меня, — флегматично ответил мне Хаос. — У моих потомков.

И все, мой собеседник замолчал. Он явно ушел куда-то глубоко в себя, спасибо хоть, что не ушел в принципе, оставив меня здесь одну куковать.

— И что же? — решила я задать ещё один вопрос.

Ну напрашивался он здесь. А Хаос словно его ждал, специально отмалчиваясь.

Я могу предположить, что ему не хватает собеседников. Не думаю, что к нему вот так "в госте", как он в тот раз сказал, заглядывает хоть кто-то. Мать Дэрии была вот, но что-то мне подсказывает, что она такой себе собеседник, ну сейчас по крайней мере, да и мы её не очень прилично стырили у Хаоса недавно.

— Скажи, Лиса, каково это, когда тебя любят? — спросил неожиданно Хаос.

Я кожей почувствовала, как уплотнился вокруг меня воздух.

Увидеть собеседника я все ещё не могла, но зато вот почувствовать, оказывается, да.

— Я… — я хотела сказать, что не знаю, но это была бы ложь.

Я знала, что такое любовь. Мои родители любили меня, да, врали мне, но любили все равно. Брат тоже меня любил, раньше так точно. Сама я их любила и буду любить всегда. Также я видела, как любит свою дочь ректор, видела, на что готова из-за своей любви её мать. Бог Смерти тоже…

Я видела множество видов любви, но почему же я не смогла сразу ответить, каково это, когда тебя любят?

— Почему вы об этом вдруг спросили?

То, что обволакивало меня, явно расстроенно отхлынуло прочь. Я услышала спокойный голос Хаоса, такой, каким я его слышала при прошлом нашем разговоре:

— Я сам не умею порождать и, как следствие, испытывать эмоции. Мне доступны лишь те, которые испытывает мой сосуд, а они, мягко говоря, не самые радужные. Первосоздательница постаралась на славу.

— Но Алийания очень любит свою дочь, — вырвалось из меня, прежде чем я успела хорошенько подумать.

— Злость, ярость, ненависть, боль и жажда убийств. Все это клокочет в ней и заглушает все остальное. Она проклята, и не абы кем, а самими Первосоздателями. А они, уж поверь, знают толк в проклятиях. Они даже из своей собственной дочери умудрились проклятие породить.

Нет, ну все-таки удивительная осведомленность у этого существа. Знает такие интересности, а простые эмоции, доступные каждому, ему не знакомы. Лишь злость, ярость, боль…