Я сражалась в своем лучшем бою. Теперь лучшее, что я могла сделать для Александрии — это умереть.

Ответ был так прост.

Моя смерть была одним из немногих исходов для завещания Чарльза. Если я умру, поместье автоматически перейдет к ней. Конечно, Алтон будет сражаться. Он будет бороться с ней. Но он не победит. На ее стороне было не только завещание деда, но и Леннокс Деметрий. Я не знала его, но верила, что если он хоть немного похож на своего отца, то поможет ей получить то, что принадлежит ей.

Тем не менее, лучшим оружием моей дочери был не листок бумаги или человек. Я очень гордилась тем, что самым большим оружием Александрии против Алтона и злодеяний поместья Монтегю было то, чем она всегда обладала — ее собственная решимость.

Вспыльчивость.

Я улыбнулась, и позволила моему желанию вылететь внятно из моих губ,

— Обрушь на него ад, дорогая.

Умывшись и надев свою любимую ночную рубашку и халат, я открыла оба пузырька с таблетками и высыпала их в стакан. Их оказалось больше, чем я ожидала. Но они были маленькими. Двадцать лет я была опытным глотателем. Эти таблетки — ничто.

Я уже начала наливать себе стакан воды, когда кое-что всплыло в моей памяти. Если бы я собиралась покинуть этот мир, то последней жидкостью, которая могла бы пройтись по моим губам, был бы стакан из частной коллекции Монтегю.

Я сняла трубку возле кровати и позвонила на кухню.

— Да, миссис Фицджеральд?

Мне вдруг стало интересно, придется ли мне сохранить это имя в загробной жизни. Наверное, все зависит от того, где я окажусь. Конечно, Бог не заставит меня сохранить его. Сатана подумает, что это было правильное наказание.

— Да, принесите бутылку Каберне Монтегю в мою комнату, 1986 года.

— Бутылку, мэм?

— Я заикалась?

— Нет, мэм. Один или два стакана?

Глупая девчонка. Весь персонал знал, что Алтон уехал из города до выходных в честь Дня труда.

— Один, — ответила я, вешая трубку и наслаждаясь мыслью, что на этот раз мне наплевать, когда Алтон вернется домой.

Пока я ждала, я расхаживала по гостиной, нехарактерно для себя испытывая головокружение по поводу своего будущего или его отсутствия. Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь была так уверена в своем решении. Тяжесть прожитых лет исчезла. Если бы я знала, какое спокойствие буду чувствовать, то выбрала этот курс много лет назад. С другой стороны, Александрия, возможно, не смогла бы справиться с этим много лет назад. Возможно, мое спокойствие было вызвано верой в то, что теперь она может.

Стук.

— Миссис Фицджеральд?

Я плотнее запахнула халат вокруг талии. Голос не был какой-то безликой служанкой. Это был тот, кого я знала, тот, кого я узнала. Он принадлежал Джейн. Услышав это, я испытала множество эмоций, которые успешно похоронила.

Она была лучшим, что случилось и с Александрией, и со мной. Много лет назад Рассел сказал, что Александрия не будет скучать по мне, пока у нее есть Джейн. Мои глаза наполнились слезами, когда она вошла, неся вино, которое заказала, и я молилась, чтобы Рассел был прав.

— Миссис Фицджеральд, вы в порядке?

Я кивнула, сжав губы.

— Мэм, вы обычно не расстраиваетесь, когда мистер Фитцджеральд уезжает.

Я покачала головой.

— Джейн, я не расстроена. Я просто… ностальгирую.

— Позвольте мне помочь вам, — предложила она.

Прежде чем я успела остановить ее, она открыла дверь в спальню. Я последовала за ней, мое сердце билось в бешеном ритме. Пожалуйста, не дай ей увидеть…

У меня не было возможности закончить свою мольбу.

Джейн взяла стакан с прикроватной тумбочки, четверть которого была заполнена маленькими белыми продолговатыми таблетками.

— Ностальгируете? — спросила она.

Я покачала головой и потянулась за стаканом.

— Джейн, забудь, что ты это видела. Обещаю, это к лучшему. Я просто… я — я…

Она обняла меня, ее объятия поглотили мои плечи.

— Нет, мэм. Вы не можете этого сделать. Ни для себя. Ни для мисс Александрии.

Моя голова продолжала двигаться вперед и назад.

— Ты не знаешь. Ты не понимаешь.

— Я знаю. — Впервые с тех пор, как мы ее наняли, ее голос стал сердитым. — Я понимаю.

— Нет, Джейн, не понимаешь.

— Мэм, я не знаю, что вы думаете, что мы видим или что мы слышим. Но мы видим все. Мэм, мисс Александрия, вы ей нужны.

— Нет. Я пыталась, но это ответ.

— Вовсе нет.

Моя шея выпрямилась, когда я сделала шаг назад.

— Не твое дело спорить со мной.

— Вы не можете уволить меня с небес. — Прежде чем я успела ответить, она продолжила, — И вы не можете гарантировать будущее Александрии оттуда.