Так как Эжен подрабатывала шитьём, я тут же загрузил её работой, пообещав щедро отсыпать серебра. Заявил, что нам с моим спутником потребуются по двое льняных штанов с пропущенной по поясу тесёмкой, и по две просторных рубахи из того же материала. Из самого хорошего льна, который только она может достать.

А затем я сильно удивил женщину, когда объяснил, что нам с товарищем ещё понадобятся и трусы. Я произнёс на французском «culotte», слово, которое знал из будущего, но оказалось, что в эту эпоху ни слова «culotte» не существует, ни трусов как таковых. Впрочем, что трусов пока не изобрели, я и так догадывался. Пришлось буквально на пальцах объяснять, что это те же штаны на завязках (а куда деваться, резину ещё не изобрели), только короткие, до середины бедра.

Нижнее бельё в эти тёмные времена ещё не вошло в обиход, а мне без тех же труселей было некомфортно. Что поделать, не так быстро из меня выветривались приобретённые в течение всей моей жизни в XXI веке привычки.

Разобравшись с заказами для Эжен, я потащил Роланда к башмачнику. Эта гильдия занимала часть соседнего квартала. Я поймал прохожего, несшего через плечо пару новых, судя по всему, сандалий, и спросил, где найти самого лучшего мастера. Нам было предложено зайти в мастерскую Мориса Оливье, и указан путь. Небольшая мастерская располагалась в подвале двухэтажного дома, на котором на металлическом штыре висела жестянка, вырезанная в форме башмака. Мастер и его юный подмастерье в момент нашего появления были заняты делом: один вырезал из куска кожи заготовку, а второй плёл сплетал три тонких кожаных шнурка в один. В мастерской повсюду стояли и лежали рулоны разных цветов кожи, а также ткани: сатин, бархат и парчу. В деревянном ящике лежали пряжки из металла серебристого и медного оттенков.

— Добрый день! Не вы ли уважаемый мастер Морис Оливье? — спросил я у пожилого.

Тот посмотрел на меня исподлобья и буркнул:

— Я занят, у меня много заказов. Приходите через семь, а лучше десять дней.

— Боюсь, если мы с моим другом придём через семь или тем паче через десять дней — то вы просто не успеете выполнить наша заказ, так как третьего дня Юлиуса мы с войском короля выдвигаемся в крестовый поход.

— Ничем не могу помочь, я же говорю, у меня много заказов. Разве что могу предложить уже готовую обувь, если она вас, конечно, устроит.

— Боюсь, что вряд ли. Нам нужны не башмаки, не шоссы, и тем более не сандалии.

— А что же тогда?

— Сапоги!

— Сапоги?

— Да, сапоги. Вам когда-нибудь приходилось выполнять подобные заказы?

— Хуссо у меня заказывали неоднократно.

— Хуссо?

— Это сапоги из телячьей или козьей кожи для верховой езды, которые надеваются поверх шоссов, — ответил Оливье с таким видом, будто я задал не совсем корректный вопрос. — А на них надеваются патины…. Деревянные сандалии, чтобы подошва дольше служила, — покачал он головой, увидев в моих глазах назревающий вопрос.

— Да вот, взгляните!

Он сделал шаг в сторону и жестом фокусника извлёк откуда-то сапог из тонкой кожи ярко-коричневого, почти красного цвета. Теперь я покачал головой.

— Мне нужно не совсем то.

— А что же?

За неимением портянок я предложил, чтобы сапоги так же натягивались на шоссы, но при этом были бы на твёрдой подошве, из самой твёрдой кожи, и с небольшим каблуком, чтобы было удобно держать ногу в стремени. И, самое главное, чтобы они были каждый на разную ногу.

— Это как? — опешил башмачник.

В его взгляде появилась заинтересованность. Мастер наконец отложил в сторону нож и кусок кожи, скрестил руки на прикрывавшим грудь кожаном фартуке, доходящим длиной до колен, и с интересом посмотрел на меня. Его подмастерье тоже прервался. А мне минут пять пришлось потратить на объяснения.

— Доселе мне такого делать не приходилось, — почесал тот заскорузлыми пальцами затылок.

— Но при желании вы ведь сможете пошить такие сапоги?

— Ну, попробовать можно…

— Вот и отлично! За неделю две пары, уверен, успеете сделать. Что, снимаем мерки?

— Но у меня заказы!

— Мы вам хорошо заплатим, если вы отложите в сторону все другие заказы и возьмётесь за наш.

— И каково ваше предложение?

— Сначала озвучьте вашу сумму, — предложил я, не зная, какими цифрами можно оперировать.

— У вас есть золото? — напрямую спросил Оливье.

— Хм, ну есть пара безантов. Но мы хотели бы расплатиться серебром. Сколько вы возьмёте денье за две пару сапог?

— Хм, э-э-э, четыре сотни. Это включая срочность.

И выжидательное уставился на меня. Я, печёнками чувствуя, что меня слегка надувают, покосился на Роланда. Тот стоял, хлопал ресницами, похоже, от него сейчас никакой пользы.

— Мне кажется, триста денье вполне достаточно, — закинул я удочку.

— Триста?! Сударь, за кого вы меня принимаете?!!

Он всем своим видом изобразил оскорблённую гордость. Но и я так просто сдаваться не собирался, мне показалось, что рыба заглотила наживку. В итоге сошлись на трёхстах пятидесяти, и то, мне казалось, я переплачивал. Мне просто надоело торговаться, отнимать по таким пустякам своё и чужое время.