Отец Рины встречает нас на парковке. Молча. Смотрит на меня с виноватым видом — значит, наконец, дошло! Глупец, чтобы понять, какую змею пригрел на груди, ему нужно было едва не лишиться дочери. Хотя кого я обвиняю… Я и сам хорош.

Обнимаю мелкую на прощание, а на ее лице от утреннего блаженства не осталось и следа. Глаза блестят, налитые слезами, губы сжаты в тонкую линию, да и подбородок подрагивает. Сразу видно: еще немного и заплачет.

— Люблю тебя, — сжимаю ее сильнее, наплевав, что рядом стоит Кшинский. — Я на связи, ладно? Звони в любое время! Вечером обязательно приеду, договорились?

Арина кивает, едва сдерживая себя в руках, чтобы не закукситься.

— Пообещай, что тебя не арестуют, — бормочет сквозь слезы, пальчиками цепляясь за белоснежную ткань футболки.

— Только, если ты обещаешь не плакать.

Рина шмыгает носом и ладошками вытирает глаза.

— Обещаю.

Постоянно оглядываясь, она идет за отцом в сторону дома, а у меня все сжимается внутри: дурное предчувствие не дает покоя.

— Итак, что нам известно? – прикрыв дверь своего кабинета, начинает Горский. Он по привычке занимает место за дубовым столом, а мы с Мироновым расходимся по разным углам: Гена что-то продолжает искать в сети, а я изучаю то, что тот уже успел найти.

— Валер, ты никогда не замечал, что Кирилл внешне похож на Макеева? — не отрываясь от планшета, интересуется Миронов далеко не из праздного любопытства. Уверен, этот старый жук уже сумел разузнать что-то интересное.

— Замечал, Ген. Даже думал, что Кир может быть его сыном, но по возрасту не сходится.

— Верно, — кивает Миронов.— Потому что Кирилл Серебров ему не сын, а племянник.

— Макеев — единственный ребенок, — бросаю недоверчиво.

— Последние двадцать лет, так оно и есть, Лер, — кивает Гена. — Брат Макеева Егор погиб, так и не подержав своего сына на руках. Да и вообще в семье Макеевых он был изгоем: отцу неродной, нелюбимый, плюс ко всему свободный художник, не брезгующий алкоголем и веселыми вечеринками, едва окончивший десять классов... Список можно продолжать бесконечно. Егор был позорным клеймом в идеальной династии Макеевых. Своим вызывающим поведением он добился того, что однажды отец попросту выгнал его из дома, вычеркнул из своей семьи.

— И как обо всем этом узнал ты?

— Не перебивай! — осекает Гена и продолжает: — От Егора тогда отвернулись все, пожалуй, кроме младшего брата. Оставшийся без денег, крыши над головой и поддержки отца, Егор переехал в полуразрушенный деревянный дом, который ему подогнал кто-то из знакомых. Лерой, а сейчас угадай, где находился этот дом?

— В Журавлином?

— Верно! Именно там, целыми днями рисуя свои пейзажи и бухая по вечерам, Егор и познакомился со Снежаной, по глупости или неопытности в скором времени забеременевшей от него. И все бы ничего, но участок, на котором располагался поселок, у администрации выкупил Кшинский. Да-да, не смотри на меня так, Валера. Соболев получил доступ к этой земле позже, когда на ней уже не оставалось ни одного жилого дома. Кшинский сам за бесценок отдал ему землю, где во время сноса старых построек случайно погиб молодой парнишка, в стельку пьяный, забывший вовремя покинуть помещение. Именно Соболев мне все это рассказал. Удивительно, как близко были ответы, но как долго мы их искали. Впрочем, Кшинский о трагедии тоже знает, вот только ему не хватило ума понять, что погибший парень был родственником Макеева: Егора носил фамилию матери.

— Получается, Кшинский виноват в смерти отца Кира?

— Да не виноват он. К слову, его самого в Журавлином никогда и не было. Виноваты рабочие, что халатно приступили к сносу.

— Но Макеев мстит за брата именно Пете, – заключаю с сожалением. – Как ловко совпали его интересы с интересами Снежаны. Но при чем тут Рина?

— Как я могу предположить,— вступается Горский. Ну, конечно, он уже в курсе всего, что раскопал Миронов. — Именно после смерти Егора Макеев нашел Снежану с малышом на руках и поначалу помогал им деньгами. А потом сам увлекся этой миловидной блондинкой. Вот только привести в дом бедную, как церковная мышь, женщину старше себя, с ребенком, не имеющую ни образования, ни престижной работы, Макеев не мог. Он боялся, что отец отвернется и от него тоже. А потому продолжал встречаться с ней тайно, даже тогда, когда Снежана вновь залетела.

— Та девочка, что погибла в аварии… их общая дочь?

— Верно. Только Макеев ее так и не успел признать. У девочки в графе «Отец» стоял прочерк. После аварии, где вновь Кшинский стал невольным виновником, Снежана сменила фамилию и начала жизнь с чистого листа, надеясь однажды отомстить Пете по полной. Слишком много боли он принес ей с Макеевым, навсегда объединив их против себя.

В кабинете повисает гнетущее молчание. Каждый думает о своем. Мы все понимаем мотивы Макеева, Снежаны, даже Кира, только не знаем, что делать дальше.

— Я одного не могу понять, — первым нарушаю тишину. — Ладно, допустим, Петя ни черта не знал, но зачем Снежана вышла за него?

— Не от великой любви точно, — ухмыляется Коля. — Уверен, план мести Кшинскому был весьма простым: лишить дочери и разорить. Причем первое, благодаря Киру, заметь, тоже имеющему полное право ненавидеть Петра, должно было свершиться намного раньше, когда он не без помощи Макеева заманил девчонку в «Берлинго». В том, что она жива, твоя заслуга, Лерой, и , как ни странно, Кшинского, что спрятал ее позже в интернате.

— А потом, как чувствовал, что дочери нужна защита, и нанял меня, — мотаю головой, начиная понимать, что сам же все испортил. — Я же своими руками подтолкнул Петю и Рину к Макееву. Кшинский же неспроста просил его проверить, а я не смог! Мало того что ни хрена на этого гада не нашел, так еще и сказал, что тот чист.

— Ну, знаешь, Лерой, все мы тут хороши…

— Я одного не понимаю, как нам теперь от него избавится? Ни Макеев, ни Снежана не угомонятся, пока не отомстят, верно?

— Ты, прав! – соглашается Горский, как-то странно переглядываясь с Мироновым. А затем встает и подходит ко мне ближе. — Привлечь Макеева к ответственности пока не за что, как и Снежану. Все их попытки уничтожить Кшинского доселе были пустыми. Кроме одной…