«Дура!»– шепчу себе под нос, рассматривая чёрную картонку с серебристыми буквами:

«Амиров Валерий Таирович. Охранное агентство «Гепард»».

– Вы охранник, что ли? – Вопрос срывается с моих губ, прежде чем я успеваю подумать.

– Можно и так сказать, – не отвлекаясь от дороги, соглашается Амиров. – Что тебя так удивляет?

– Для охранника у вас машина слишком хорошая. – Что ни говори, а в тачках отец научил меня разбираться. Простой охранник, где бы он ни работал, навряд ли будет кататься на « немце» последней модели.

– Ты что, из налоговой? – смеётся Амиров, бросая на меня мимолётный взгляд через зеркало заднего вида, а потом осаждает мою наглость всего лишь парой слов: – Мала ещё чужие деньги считать!

 Отворачиваюсь к окну и смотрю на вечерний пейзаж, проносящийся мимо на большой скорости. Желание разговаривать пропало!

 Время в пути пролетает незаметно. И вот уже за окном виднеется отделение «травмы»: пора выходить. А я тереблю в руках визитку и никак не могу решиться.

– Валерий Таирович, я хочу вас попросить об одолжении, – неуверенно говорю, закусив губу. В голове возник план, как можно избежать гнева отца, а точнее, как перекинуть его на Кирилла. Но в этом мне нужна помощь моего нового знакомого.

– Попробуй, – отвечает тот, заглушив мотор, и, улыбаясь, оборачивается ко мне.

– Вам идёт улыбка, – зачем-то вслух озвучиваю свои мысли и тут же начинаю краснеть.

– Ты хотела спросить об одолжении, – напоминает Амиров и перестаёт улыбаться. Ещё бы! Уверена, недостатка в женском внимании он не испытывает и, конечно, в комплиментах от малолетки не нуждается точно.– Прости, но у меня на сегодня дела, а время поджимает. Давай ближе к сути.

 – Мой отец очень строгий человек,– вздыхаю, подбирая верные слова.– Если он узнает, что я сама прыгнула под колёса, то без разговоров отправит в интернат. А я не хочу туда.

– Предлагаешь мне взять вину на себя, мол, не заметил тебя?

– Нет, это ни к чему, – спешу успокоить собеседника. – Я скажу отцу, что меня толкнул тот парень, что был со мной. По сути, в том, что случилось, есть и его вина. Если бы он не распускал руки, я бы не выпрыгнула на дорогу в попытке сбежать от него.

Амиров окинул меня странным взглядом и, еле сдерживая смех, заявил:

– Если бы ты по ночам сидела дома и играла в куклы, никто бы не приставал к тебе.

– Какие куклы?! – закипаю от возмущения.– Мне пятнадцать!

– О, это всё меняет! Совсем большая! – откровенно хохочет Амиров, но вдруг резко замолкает и смотрит серьёзно и проницательно. – Тогда зачем собираешься врать, как маленькая?

– Понятно! Толку от вас никакого. – Если Валера решил, что имеет право меня воспитывать, то сильно ошибается. – Сама разберусь!

Дёргаю дверцу автомобиля, желая поскорее выйти, но та заблокирована.

– Откройте! – прикрикиваю на Амирова, но тот сам вальяжно выходит из авто. Правда, через минуту уже открывает дверцу мне. Раздосадованная я вылетаю из салона и, не глядя на своего спасителя, несусь к зданию больницы.

– Эй, стой! – пытается задержать меня Амиров.– Да стой же ты! Родителям при мне звони! И приёмное отделение в другой стороне! Вот куда полетела?

– Что, по долгу службы частенько нос ломают? Наизусть дорогу к приёмному знаете? – недовольно бурчу в ответ, но направление меняю.

– Арина, давай, так сделаем, если ничего серьёзного врачи не найдут, то скажу твоему отцу, что не видел, что у вас произошло. Ври, сколько влезет. Но если будет сотрясение, тогда скажу правду. Договорились?

– Угу! – киваю, понимая, что такой расклад гораздо лучше, чем категоричный отказ.– Тогда я отцу позвоню, как врач посмотрит. Можно?

– Ладно, куда тебя девать? Пошли.

 Обследование проходит достаточно быстро. Мне обрабатывают ссадины, светят фонариком в глаза, задают уйму вопросов, видимо, удостоверяясь, что после удара моя крыша не съехала, и по настоянию Амирова даже делают рентген. Как и следовало ожидать, никаких серьёзных повреждений обнаружить не удалось.

 Убедившись, что я здорова и сообщила отцу своё местонахождение, мой новый знакомый уезжает по своим делам, оставляя меня сидеть в приёмном покое в гордом одиночестве

– Арина! – доносится спустя какое-то время голос отца. – Дочка, что произошло? Как ты себя чувствуешь? Где Кирилл? Почему он не с тобой?

– Пап, да всё нормально! Ничего страшного! Подумаешь, пара ссадин.

 Но отец словно оглох. Подбегает ближе и обхватывает меня за плечи, внимательно оглядывая с ног до головы. Изорванное платье, ссадины на ногах, перебинтованный локоть и пластырь на щеке заставляют его не на шутку перепугаться.

– Объясни, – просит он. – Что случилось?