Сажусь на ступеньку высокого крыльца и, закусив сигарету, щёлкаю зажигалкой. Что ж! Пора отключить эмоции и попытаться спасти Рину от мести Снежаны. А в том, что эта стерва задумала именно это, я не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что уже завтра потеряю доступ к дому Кшинских: сломанный нос пасынка Петя мне не простит.

Тяжёлой подошвой давлю пятый окурок и всё же решаюсь на звонок Макееву. Как бы сильно я его ни ненавидел, сейчас он единственный, кто может вытащить мелкую из лап Снежаны.

— О, — тянет Павлуша вместо приветствия. — Никак звонишь поздравить с помолвкой? Да, Амиров, она выбрала меня! Смирись!

— Забери Рину из отцовского дома! — не верю, что самолично прошу об этом Макеева, но не знаю, как ещё обезопасить мелкую от домашних тиранов: в том, что Петя не станет меня слушать, уверен на все сто.

— Амиров, ты пьян? — не въезжает Павлуша. — Свадьба через месяц, тогда и заберу. Кстати, тебя звать на церемонию или сжалиться?

— Сейчас забери. Увези её оттуда как можно скорее, – плоские шутки Макеева оставляю без ответа.

— Зачем она мне раньше времени, а? Амиров, ты вроде не дурак! Понимать должен, что брак — это кабала! А брак с бабой, что любит другого и подавно! Этот месяц мой! Пусть малышка готовится к свадьбе под присмотром папочки, а я пока вдоволь надышусь запахом свободы!

— Ну и урод же ты, Макеев! — выплёвываю в ответ. — Неужели всё из-за чёртовых денег?

— Амиров, твоё ли это дело! — гогочет Паша, пока я сгораю от желания вырвать его поганый язык, но вместо этого неистово сжимаю пачку сигарет, обещая рано или поздно добраться до Макеева. Но сейчас я должен обезопасить Рину!

— Прав, не моё! Забери Арину от Кшинского! Хочешь, квартиру ей сниму, дом, только увези! Ей опасно находиться там.

Каждое слово даётся с неимоверным трудом: уберегая Рину от происков Снежаны, я своими руками сталкиваю мелкую в гнусные объятия Макеева. Вот только уверен, что до свадьбы этот урод не тронет мою девочку против её воли и пальцем: он заинтересован в этом браке не меньше Пети. Спасти Арину и выкроить месяц — моя цель.

— Ничего с ней там не случится! Амиров, ты точно не в себе. Кому она там нужна? — раздражённо отвечает Макеев, но внезапно замолкает, а затем ехидно добавляет: — Хотя... А давай заключим сделку?

— Какую?

— Я предложу Арине пожить у меня в ущерб своим планам, а ты пообещаешь завтра же уволиться и больше не отсвечивать. Как тебе?

Идиот! Мне и увольняться не придётся. Стоит Пете увидеть своего ненаглядного пасынка в боевой раскраске, как духа моего не будет в доме Кшинских.

— Идёт! — соглашаюсь, не раздумывая. — Но и у меня есть условие, Павлуша. Хоть один волос упадёт с головы Рины, и я тебя уничтожу, сотру с лица земли. Это ясно?

— Ну что ты, Лерой, я буду с ней нежен. За нас двоих. Вот увидишь, Рине понравится. Я помогу ей тебя забыть. Обещаю! Долгими и сладкими ночами вытравлю тебя из её памяти, как таракана!

Молча скидываю вызов, задыхаясь от сдавливающей сердце боли.

«Этому не бывать», — раненым зверем вою в темноте. — «Не бывать!»

Остаток ночи провожу, по крупицам собирая компромат на жену Кшинского, но его явно недостаточно, чтобы вывести стерву на чистую воду: информация о прошлом этой женщины хорошо подчищена, и то, что в этом ей помогли, слишком очевидно.

Под утро голова становится чугунной. Смотрю на часы: начало шестого. Даю себе два часа на сон, чтобы спозаранку набрать Рину: я должен знать, что с ней всё хорошо, что ночь, проведённая под одной крышей с Киром, не принесла новых потрясений. Успокаивает лишь то, что в доме мелкая с отцом: каким бы холодным и бесчувственным он ни хотел казаться, свою дочь Петя любит.

Проснуться приходится немного раньше. Всему виной разрывающийся в монотонном пищании домофон. Продираю глаза, благо заснул внизу, не найдя в себе сил подняться в спальню, и сонной мухой открываю непрошеному, но очень настырному гостю дверь. А дальше всё как в тумане: люди в форме, наручники и одиночная грязная камера в отделении у чёрта на куличках. Ни телефона, ни адвоката — ни хрена! Я как неопытный юнец попался на крючок: весь этот спектакль с нападением на Рину был разыгран для одной цели — избавиться от меня!

Не знаю, сколько времени проходит с момента моего задержания: час, два, три… В любом случае часы взаперти в вонючей клетке тянутся мучительно медленно, полнейшая неизвестность напрягает, а от волнения за Рину хочется и вовсе лезть на стену. Снова и снова убеждаюсь, что запрятали меня сюда намеренно, потому как попытки докричаться хоть до кого-либо терпят крах.

В кабинет к следователю я попадаю ближе к обеду. Молодой, зелёный — он с важным видом хлопает глазами, неспешно задавая стандартные вопросы: как зовут, что делал в такое-то время, знаком ли с Серебровым и признаю ли, что сломал пацану нос. Но на все вопросы у меня только один ответ: