— Да, но все привыкли, что не только она является всеобщей. А вот то, что тебя нет рядом, — это что-то новенькое.

— Моя бабушка тоже была там?

— Нет. Поэтому Аврея и посчитала, что может спрашивать о тебе по нескольку раз, — Нона усмехается, а потом её голос становится серьёзным: — Она хочет знать о каждом шаге.

Ничего удивительного: у нас не принято что-либо друг от друга не скрывать. Но иногда хочется просто побыть в одиночестве и собраться с мыслями.

Я тут же внутренне ругаю себя на подобные мысли и провожу ладонью по лицу, как будто так можно смахнуть любые переживания, но мой голос звучит устало, когда на выдохе я произношу:

— Она одна из авгуров: вряд ли ей интересно следить за мной. Тем более, зачем? Старейшины наверняка знают обо всём, что бы ни происходило во Фрактале.

Я оборачиваюсь и смотрю на Нону. На девушке простой топ и шорты бежевого цвета, украшенные цветами и листьями. Я невольно усмехаюсь: даже ради молитвы подруга не стала надевать платье. Впрочем, как обычно.

Нона ниже меня, и, пусть сейчас мы сидим, я всё равно смотрю немного сверху. Зато у девушки яркая и даже строгая внешность, какой мне при всём желании никогда не добиться: непривычно желтоватая кожа, словно поцелованная Солнцем, короткие кудрявые волосы отливают не золотом, а перламутром, а в ярко-зелёных глазах зрачок стоит почти вертикально.

Такой внешности остаётся только завидовать. Обычно у молодых людей, и у меня в том числе, привычный набор черт, из-за чего внешность кажется до надоедливости одинаковой. Бывает, что кто-то из юных парней и девушек выглядит иначе, чем другие, но это встречается не так часто, чтобы остаться равнодушным к экзотическим чертам лица Ноны и не рассматривать её каждый раз, словно впервые.

Но как бы я не отвлекалась на внешность подруги, не получается игнорировать скептическое выражение её лица.

— Твой многозначительный взгляд говорит о скрытых смыслах, — заявляет она, приподняв брови. — Хочешь сказать, что о моих секретах авгуры тоже знают?

Я печально улыбаюсь.

— Само собой разумеется. Даже тайное станет для них явным. — Не хочется начинать разговор, к которому мы всегда возвращаемся, поэтому я меняю тему, пока не поздно: — Так что ты ответила Аврее?

Подруга прекрасно замечает мою уловку, но предпочитает сделать вид, что мне удалось её обмануть.

— Сказала, что ты, как обычно, проснулась с первыми лучами Солнца и отправилась на пляж, чтобы помолиться, вдыхая запахи океана. Должно быть, ты уже на севере Фрактала, где до полудня понаблюдаешь за животными, а к вечеру пойдёшь к морю или к друзьям, а может, просто захочешь провести время с бабушкой.

— Даже не знала, что ты так хорошо знаешь мой распорядок дня, — признаюсь я удивлённо.

— Это несложно, — наши взгляды встречаются. — Мы же подруги, верно?

Две девчонки, связанные судьбой и общими секретами…

— Конечно, — соглашаюсь я, делаю глубокий вдох и внутренне признаюсь, что пора возвращаться.

— Если мы подруги, — вдруг говорит Нона, и я замираю, забывая, что собиралась вернуться во Фрактал, — почему сегодня ты решила тосковать в одиночестве?

Хороший вопрос.

Ответить нечего, поэтому мы просто продолжаем сидеть в тишине. Спустя некоторое время девушка наконец произносит очевидное вслух:

— Вновь терзаешь себя сомнениями?

Будь на её месте кто-то другой, я бы ни за что не призналась, что думала о родителях, а сразу переспросила бы удивлённо: «Какими сомнениями?». Но если я так поступлю с Ноной, она лишь выразительно посмотрит на меня, и станет ясно, что её в заблуждение не ввести.

— Снова тревожат видения?

Я неохотно киваю.

— Может быть, поговоришь с бабушкой? — неуверенно предлагает подруга, но я отрицательно качаю головой:

— Я знаю, что она ответит: твои родители умерли в священных лучах Солнца. Оно освободило их и сделало частью Вселенной…

— Теперь родители наблюдают за тобой, — прерывает меня Нона и продолжает хорошо нам известное объяснение: — И ты способна почувствовать их присутствие в цветах фацелии и каплях росы по утрам.

Мы долго молчим.

— На что похожа твоя грусть? — спрашивает Нона, и я улыбаюсь: мы всегда играем в эту игру, прежде чем покинуть Аметистовую аллею.

Размышляю несколько секунд.

— Наверное, на бабочек. Они порхают вокруг. Даже не касаются тебя, но их так много, что никуда не деться.

— Тогда моё сочувствие, как пыльца, — говорит Нона через некоторое время. — Она крохотная, но по воздуху разлетается со скоростью света.

Я вновь невольно улыбаюсь, последний раз смотрю на насыпь, укрытую цветами. Хотела бы пообещать, что постараюсь приходить реже, но обманывать себя глупо.

Мы поднимаемся со скамейки, ступаем по протоптанным тропинкам, затерявшимся между высокими деревьями с фиолетовыми кронами, босыми ногами чувствуем песок и иногда траву, выходим из сада и сразу направляемся в лесную чащу, бушующую оттенками зелёного, взрывающуюся пением птиц.