– И ты, старик, тем же занят? – спросил Рагдай и опорожнил поданный ему ковш. Брага начала его веселить.

– Кабы я считал тебя дураком, то не говорил бы с тобой, – возразил Сновид, – зачем сеять там, где не всходит? Это напрасный труд.

– Так ты, значит, сеятель? И какие зёрна в твоём лукошке?

Старик помолчал, приглаживая усы. Потом дал ответ:

– Я – сеятель веры в истинного и древнего бога земли славянской.

– Угу, – сразу посерьёзнел Рагдай, – так это он учит обозы грабить?

– Он учит любыми средствами гнать с Руси варягов и христиан, которые её вовсе заполонили! Для этого нужны деньги.

– Уж очень всё это сложно, – вздохнул Рагдай, – налейте мне ещё браги!

Ему налили.

– Послушай-ка, – вдруг раздался гнусавый голос Шелудяка, который не сводил глаз с Рагдая, – на Русь плывёт новгородский купец Всеслав. С ним – грек, посланник царя. Этот самый грек везёт семь сундуков золота в крупных слитках. Семь сундуков! Мы хотим их взять. Если будешь с нами, дадим тебе любой слиток, какой захочешь. Зачем тебе идти на войну, где тебя, скорее всего, убьют? Бери вместо этого слиток золота! За короткий бой.

– Почему ты думаешь, что я завтра не передам слова твои Святославу? – спросил Рагдай.

– Это будет глупостью. Святослав не любит доносчиков. Они есть у него, но он их не возвышает.

Рагдай допил третий ковш. Ему стало жарко. Он снял кафтан.

– Ну, что ты надумал? – спросил Сновид.

– Не пойду я с вами.

– Почему так?

– Потому, что вы спрятались в овраге и пьёте из деревянных ковшей, а княжеские дружинники во дворце звенят золотыми чашами.

– Они псы, – сказал Шелудяк, – им бросают кости, и они счастливы!

– А у вас, я вижу, слюнки текут при виде костей!

– Сейчас я башку ему разрублю, – поднялся Дорош, стискивая пальцами рукоять меча. Рагдай, глядя на него, немного встревожился.

– Сядь, Дорош! – прикрикнул Сновид, – ты не у себя в Путивле, чтобы за меч хвататься!

– А я и в Киеве убью всякого, кто такое про меня скажет!

– Особенно безоружного, – продолжал лить масло в огонь Рагдай.

– Сядь, Дорош, – повторил Сновид более внушительно. И лихой вдруг повиновался. Но, как потом оказалось, сделал он это с умыслом. Шелудяк предложил всем выпить. И это было исполнено. Рагдай также не отказался.

– Кстати, Сновид, – вновь заговорил Дорош, – забыл я тебе сказать: Равул хочет от того золота третью часть.

– Да как это – третью часть? – вознегодовал Сновид, – за наводку – треть? Где такое видано?

– А про новгородский обоз ты забыл, Сновид? Отдали вы за него Равулу хоть медный грош?

– Но я тот обоз не взял! – возразил кудесник, – больше того – двадцать человек потерял на этом проклятом деле!

– И ты меня виноватым сделать решил? Я предупреждал: в охране – варяги! Ты не рассчитывай, что Равул тебе это спустит.

– Правда ли то, что он говорит? – строго повернулся кудесник к Шелудяку. Тот ответил:

– Да, это правда. Ещё Равул просил передать, что он до весны не ждёт. Если до зимы вы с ним не расплатитесь, атаманы – головы ваши полетят наземь.

Горюн и Хорш со злобой уставились на Сновида.

– Мы с ним расплатимся, – сказал тот, помрачнев, – идём на Всеслава, други!

– Я не пойду, – предупредил Хорш.

– Это почему?

– Побьёт нас Всеслав.

– И я не пойду, – присоединился к Хоршу Горюн, – пускай Равул сам махается со Всеславом!

– Где же мы возьмём деньги? – хлопнул Сновид по столу ладонью.

– Обсудим то втроём, после, – предложил Хорш.

– Если вы боитесь Всеслава, есть дело побезопаснее, – опять подал голос Дорош, – Равул будет рад, если вы возьмётесь за это дело.

Все напряжённо уставились на Дороша. Он продолжал:

– Пустяшное дело. Нужно будет тебе, Сновид, переговорить с одним человеком. Он даст вам большие деньги за небольшую работу.

– Кто он такой?

– Сарацин.

– Пожалуй, я всех вас сейчас убью, – объявил Рагдай.

– Налейте ему ещё, – приказал Сновид, заметив его попытки вскочить. Микулка налил. Но Рагдай смог выпить лишь половину. Он начал громко икать.

– Откуда ты к нам пришёл-то? – донёсся до его слуха, будто из-под подушки, голос Сновида. Рагдай напряг весь свой ум, чтоб не оплошать, и твёрдо проговорил:

– Я пришёл из Корсуни.

– А, из Корсуни! Знаю, знаю, бывал. А правду ли слышал я, что ты жил в каком-то монастыре?

– Всё верно.

– А где он, тот монастырь, в котором ты жил? Может, ты всё брешешь и не было никакого монастыря?