– Да ладно уж, погоди! Я скажу тебе. Шелудяк.

– О чём ты? Что – Шелудяк?

– Это Шелудяк навёл Хорша на твой обоз.

Святослав, услышав эти слова, стал мрачнее тучи.

– Подите прочь, – велел он лихим, поднявшись. Лихих мгновенно как сдуло. Бесчувственного дружка они позабыли. Его любезно выпроводил Икмор, взяв правой рукой за пояс и раскачав хорошенько. Когда тело Василя, пролетев десяток шагов, шлёпнулось под ноги прохожим, которые равнодушно перешагнули через него, великан опять закрыл дверь.

– Святослав, окажи мне честь – испей моего вина, – подал голос Хайм, прервав тишину, которая воцарилась из-за тяжёлых раздумий князя, – мне больше нечем тебя отблагодарить.

– Хорошо, налей.

Вирадат, Рагдай и Лелюк ногами сгребли битую посуду в угол, установили обратно стол и сели к нему, сперва подождав, когда сядет князь с двумя тысяцкими. Хайм подал вино, Агарь поставила на стол чаши из серебра. Топтыге дали калач.

– И вы пейте с нами, – предложил князь хозяевам. Те смутились и после многих поклонов уселись тоже.

– Так это ты с Василём так нехорошо обошёлся? – спросил Рагдая Лидул, пока Вирадат наливал вино.

– Он его легонько обнял, – уточнил Лелюк, продолжая хлюпать кровью в носу, – а тот так и не очухался! Я такого ещё не видел.

– Ты где живёшь? – задал вопрос князь, не глядя ни на кого. Но было понятно, что обращается он к Рагдаю.

– Дома у меня нет, – сказал тот, – я нынче пришёл из Корсуни.

Теперь уже Святослав на него взглянул, да притом внимательно.

– Да? И что ты там делал?

– Я разгружал галеры. Потом на одну из них угодил.

– За что?

– За то, что помог в одном лихом деле сыну градоначальника.

– Калокиру?

– Да.

– И какое дело у вас с ним было?

– Ну, хватит, князь! – вмешался Лидул, – я всю ночь и почти всё утро по твоей милости не слезал с коня! Мне пришлось проехать две сотни вёрст под дождём! Должен человек хоть немножко спать или нет? Я лучше умру, чем соглашусь слушать сейчас про твои дела, тем более – с Калокиром! Ты обещал обо мне забыть до завтрашнего утра!

– Пей лучше. И не ори, – сказал Святослав, взяв чашу. Все засмеялись.

– Ладно, – пожал плечами Лидул, – только дай мне слово, что через час я поеду спать!

– Мне легче убить сто тысяч таких, как ты, чем думать о том, что ты будешь делать, тем более через час, – отозвался князь. И всем почему-то стало опять смешно. А князю, тем временем, всё никак не давала покоя некая мысль.

– Как ты полагаешь, Лелюк, правду ли сказал мне Горюн? – спросил Святослав, когда осушили чаши.

– О чём? – не понял Лелюк.

– Ну, о том, что Шелудяк, дескать, знал о моём обозе и сказал Хоршу?

– Думаю, правду, – проговорил скоморох, убрав рукавом из-под носа кровь, – Шелудяк – лучший друг Равула. Равул – твой враг, а значит – и Шелудяк твой враг. Зачем Горюн стал бы врать, будто у него есть некое дело с твоим смертельным врагом? Горюн сказал тебе правду, князь. Сильно испугался и сказал правду.

– К тому же, – добавил Хайм, – и Горюн, и Хорш много раз тут пили с друзьями Шелудяка.

– А ты, дед, что думаешь? – обратился князь к Вирадату. Тот глубоко вздохнул.

– Да леший их разберёт! Сновида надо спросить. Но никто не знает, где он теперь.

– Лидула отправлю на его поиски, – произнёс Святослав задумчиво.

– Ты отправь меня лучше в омут, с камнем на шее, – зевая, пробормотал Лидул.

– Как-нибудь потом. Нам с тобой сейчас ехать в Вышгород.

Лидул встал.

– Вот что, князь! Или я сейчас еду спать, или…

– Или? – с недоумением перебил Святослав, взглянув на Лидула.

– Или я сейчас еду в Вышгород, – завершил свою речь варяг и уселся.

– Ну, хорошо, – смягчился вдруг Святослав, – отправляйся спать. Хватит мне одного Икмора. Он, правда, молчит всё время, но иногда это очень даже неплохо.

Хайм вновь налил. Выпили.

– Завтра утром приди ко мне во дворец, – сказал Святослав Рагдаю, – надень что-нибудь приличное. Вот тебе.

И князь положил на стол две монеты. Они были золотыми. Рагдай их взял и спросил:

– А меня пропустят?

– Пропустят.