– Почему, Майк? - сказал Джеймс. Он потянул Майка за рубашку. - Почему мы должны заходить внутрь? Здесь есть деньги.

Майк схватил Джеймса за запястье, стянул с его мизинцев рубашку.

– Я говорил тебе. Мы не можем провести всю гребаную ночь там, копаясь в дерьме, - сказал он. - Только подумай, что может быть внутри этого места. Обыскать дом будет намного проще, чем копаться в чертовой грязи.

– Но я не хочу туда входить, - его голос был плаксивым, почти женственным.

– Мы ненадолго. Если там ничего нет - уходим, a завтра вернемся с лопатой. Хорошо?
–  Майк хотел заходить в дом не больше, чем Джеймс, но он должен был.

Джеймс надул щеки и скрестил руки. Лунный свет мерцал в кривых влажных линиях, бегущих по его щекам.

Майк слышал в своей голове яростные крики мамы, умоляющие его уйти, забрать своего младшего брата домой, где было безопасно. Где Дьявол не мог их достать.

Но Майку это надоело. Где было безопасно? В Оаке, на их улице, в их крошечном доме, где едва хватает места для них троих, там где никогда не было безопасно, кишащем крысами и тараканами, готовыми в любой момент обрушиться на их головы. Тупицы и проститутки бродили по улицам, как живые мертвецы.

Безопасно? Он знал, что ухудшение ситуации - лишь вопрос времени, и он не хотел быть рядом, когда это произойдёт. Джеймс заслужил лучшего, заслужил шанс. Он знал, что ему нужно сделать что-то радикальное, нужно было сделать ход, даже если в то время это не казалось правильным шагом.

Там живет Дьявол.

Майк сказал себе, что не верит ни одному этому дерьму. Что это были просто истории о привидениях, рассказанные на протяжении многих лет, приукрашиваемые каждым проходящим поколением, как телефонная игра. Это был его шанс, он это чувствовал. Это была возможность ухать из города.

Вот увидишь, мама. Я не позволю, чтобы с ним что-нибудь случилось.

– Приготовь фонарик, - сказал Майк. - Мы сделаем все быстро.

Джеймс вытер лицо воротником рубашки и кивнул. Он включил фонарик и встал позади Майка.

Майк пробрался внутрь, руки брата снова схватились за рубашку. Пистолет был вынут, и он направил его в дом, когда они вошли. В данный момент его больше беспокоили какие-нибудь тупицы находящиеся внутри, чем призраки и дьяволы.

Когда они вошли в дом, воздух стал густым, чувство было таким, как будто он пытаться дышать йогуртом. Запах был смесью гниющего дерева и старых газет... и чего-то еще. Чего-то мертвого. По телу Майка выступил пот и скатился по коже.

Джеймс закашлялся.

– Я не могу дышать здесь.

Майк повернулся и осветил лицо Джеймса.

– Будь спокоен.

Жужжание. Откуда-то позади него завибрировал воздух. Майк повернулся к бескрайней тьме, направил в нее свой фонарик и пистолет.

– Что там?

– Ш-ш-ш.

Майк направил свет на потолок, но увидел только потрескавшуюся краску и разбухшее дерево. Звук прекратился, превратился в ничто. Майк снова повернул фонарик перед собой.

В темноте плавало лицо, бледное, как труп. Его пасть открылась, шире, чем должно было быть, и сотни крохотных черных тел зигзагами вылетели наружу, затемняя лицо, растворяя его в темноте.

А потом его не стало.

Майк уронил фонарик и чуть не выстрелил. Он снова почти нажал на курок и наступил Джеймсу на ногу.

– Осторожно! - Джеймс обнял Майка за талию, но это только еще больше запутало их, и они упали на пол, образовав узел конечностей. - Отойди от меня, ты делаешь мне больно.

– Т-ты это видел?
–  Майк потер глаза, прищурившись, заглянул в дом.

Его зрение, наконец, начало приспосабливаться, и чернота растаяла, обнажив деформированные стены и пол. Там не было ничего, только пустота.

– Видел что?
–  Джеймс схватил Майка и сжал. - Прекрати возиться, Майк.

– Я не... Я думал, что видел...
– он покачал головой и выдохнул. Поднявшись на ноги, он дернул Джеймса за руку. - Ничего не было. Давай покончим с этим дерьмом.

Джеймс взмахнул фонариком, как мечом, и резкими ударами рассек тьму.

– Нет, что ты видел? Скажи мне, - сказал он. - Призрака?

От одного слова у Майка резко упало в животе. Он фыркнул.

– Не будь дураком.

Оглянувшись, Майк понял, что они стояли посреди того, что раньше было кухней. Плитка была сломана, кое-где отсутствовала. Кое-где в стенах были дыры, открытые раны в старом, осыпающемся гипсокартоне. Не было ни холодильника, ни плиты, но зияющие дыры там, где они должны были быть, ниши окрашивались в темно-коричневый цвет и становились еще более болезненными в желтом свете фонарей.

– Воняет, Майк. Я хочу пойти домой.

Легкое движение в периферии. Из одной из дыр в стене. Майк посветил на него светом и осторожно сделал шаги в этом направлении.