Какого…

— У тебя отходняк, — тяжело выдыхает. — Сейчас не время для секса, если не хочешь, чтобы он стал последним.

Вздыхаю, тру одной рукой висок, пытаясь найти в себе разумные мысли и не кричать, что он подонок, ведь обещал отодрать. Но все-таки считаю про себя до двадцати и, кажется, немного успокаиваюсь.

Тамерлан уже занят. Достает рацию из рюкзака и с кем-то переговаривается, а я решаю тем временем переодеться в теплую одежду. Сейчас только заболеть не хватало. И, натягивая спортивный лифчик, термобельё, штаны и водолазку, осознаю, что размер в точности мой, а значит, Тамерлан готовился к подобному исходу событий.

Уже готовая, сижу и жую свое вяленое мясо, с укором посматривая на Тамерлана, и бешусь от его самодовольной ухмылки.

Ну не подлец ли?

— Еще утром ты хотела от меня отвязаться, а сейчас просишься на член, — хмыкает. — Раздвоение личности?

— Я женщина. Могу передумать, — закатываю глаза, удивляясь его уверенности в себе. — И просто хотела поблагодарить тебя за помощь.

— Я не нуждаюсь в благодарности, — злится он. Можно подумать, я каждого второго благодарю. — И хватит врать самой себе.

Боже, снова этот тон, от которого так и хочется скрыться куда подальше. Со мной так часто разговаривал отец, когда я была неправа.

— А что ты хочешь услышать? Как ненавижу тебя, но не могу забыть о своей дурацкой влюбленности в друга отца? — задаю вопросы на выдохе. — А может, ты хочешь услышать, как мокро у меня между ног, и что только твой член мне нужен?

— Это уже ближе к правде, — хмыкает он и просто ложится. Просто, бл*ть, ложится спать!

Сволочь! Господи, какая же он скотина! Мне поговорить хочется, а не закапываться в собственных мыслях. Но они уже туманят разум. Сначала я узнаю, что Зоя и Филипп мертвы. Потом — что они живы. Потом — что видео слили в интернет, и за мной идет охота, и что нужно ждать отца, чтобы как-то уладить вопрос. Меня перекручивает в мясорубке не самых приятных эмоций. Поэтому не могу уснуть, постоянно ворочаюсь и вздрагиваю от каждого шороха. Вот кончила бы, сразу бы уснула.

Но нет, Тамерлан же, сука, не такой. Он не…

Тяжелая рука дергает меня за водолазку и буквально вдавливает в огромное тело. На минуту закрываю глаза, кажется, я сейчас под своим одеялом, дома, где всегда чувствовала себя в безопасности. Я так много мечтала спать с Тамерланом, но через час он меня почти душит своей огромной ручищей, и я чуть освобождаюсь, но слышу в ухо грубое:

— Спи.

— Тамерлан, — шепчу ему очень тихо, слыша вдруг истошный вой. Волков еще нам не хватало! — Тамерлан, я боюсь!

Мой спаситель шуршит за спиной, дышит, как печка в затылок, грубо выругивается. Как-то резко сдергивает с меня штаны, оставляя их болтаться на одной ноге.

— Эй, — возмущенно бурчу, но слышу:

— Алла, просто заткнись.

И я бы начала спорить, но его рука вдруг касается живота, ползет выше, проводит по линии спортивного бюстгальтера так, что я вся сжимаюсь в ожидании и почти пищу от радости, когда пальцы сжимают грудь на подобии антистрессового шарика. А в задницу тычется налитый кровью член. Боже… неужели все-таки будет секс? Но, может, нужно сначала поговорить?

— Не хочешь поговорить о том, что ты чувствуешь ко мне помимо каменного стояка, что упирается мне в задницу?

— Ты хочешь трахаться или разговаривать?

Выбор сложный, но сейчас лучше действительно сбросить напряжение, а поговорить еще успеем.

— Я думаю… — начинаю отвечать, но ахаю, когда огромного размера член упирается во влажную киску, растягивая меня изнутри, и принимается медленно-медленно двигаться все глубже.

Вот теперь я точно выбрала, особенно когда пальцы одной руки мнут грудь. Сначала одну, после вторую, щипают за соски, оттягивают, подводя меня к кульминации. Когда Тамерлан сам начинает тяжело дышать мне в волосы и легонько толкаться членом в самое нутро… Вот же дьявол…

Он, сволочь, к моему распухшему клитору приставляет прохладный ствол пистолета. Напрягаюсь, ощущая колкий страх, хочу привстать, но он не позволяет. Что он задумал?

— Ох, — только и вырывается из груди, когда сталь начинает натирать между ног, а член продолжает медленно, но верно таранить, пока не входит полностью, вынуждая ощутить каждый натянутый до предела нерв.

В голову, словно тысяча игл, врезается удовольствие, а между ног печет, как от огня. Движения четкие, жесткие, даже чуть болючие. Мои фантазии были всегда бурными, влажными, но даже они не доходили до таких вершин.

Рука с груди двигается выше, касается подбородка, и я на автомате поворачиваю голову и стону ему в рот. Минута мучений — и я буквально теряюсь в остром, пронизывающем все тело наслаждении.

Больше нет холода. Нет страха. Только спокойствие, когда нервы словно изнутри заполняются шампанским, которое бурлит во мне и пьянит. Закатываю глаза, запускаю руки в его волосы и тяну на себя, продолжая этот очень нежный поцелуй, чувствуя, как волны экстаза отпускают меня. Затягивают в бездну, из которой нет обратного выхода.