— Прости, засмотрелась, — поднимается она и обнимает, — они просто такие милые малыши. Мы вчера на экскурсии с группой были в родовом отделении. Я очень жду, что когда-нибудь у меня будет свой, с твоими глазками.

Она тянется за поцелуем, но я ее торможу, заглядываю в глаза, сжимая пальцами подбородок.

— Ты таблетки перестала принимать? Если только...

— Нет-нет, все по расписанию, я на будущее...

— Нет никакого будущего, Диана. Нам просто удобно вместе. Мы просто трахаемся, верно?

— Ну наверное, просто Надя сказала, что раз мы уже год, то это отношения, и мы живем вместе....

Надя эта. Точно ей мозги запудрит. Она друга моего Никиту в оборот уже взяла. Неужели думала, что со мной тоже прокатит? Что сказав Диане про отношения сможет помочь ей меня заарканить?

— Так, я понял. Ты переобщалась с этой стервой. Собирай вещи и выметайся.

— Что? - она застывает. Руки падают тяжелым грузом.
– Артур, я не понимаю, все же было хорошо.

Ее нытье только раздражает. Я отталкиваю ее и подхожу к шкафу, где лежит ее сумка, беру и толкаю туда все вещи под слезным взглядом. Потом просто беру ее за руку и веду в прихожую. Какую только чушь девушки в голову себе не затолкают, чтобы парня захомутать.

— Все, выметайся. Заколебала со своим разговорами о детях и будущем. А я повторять несколько раз не намерен. Ты вроде не тупая. Ну? Че встала?

Она сглатывает, продолжая ныть, но не унижается, а просто собирается. Надевает куртку, шапку, сапоги на низкой подошве и берет сумку.

Она не уйдет. Не сможет без меня, но я должен убедиться, что разговоров об этой хуете не будет.

Раз...

Два...

Она нажимает ручку двери...

— Готова променять меня на эфемерного младенца? Больше не любишь?

— Люблю, конечно.

— Если не будет разговоров о детях, можешь остаться, если, конечно, хочешь быть со мной.

Она поворачивается, смотрит, облизывает губы.

— Прости, я не хотела на тебя давить, это же просто разговоры... Просто женская болтовня.

— Ну-ну, — раскрываю я объятия, и она тут же в них падает, обдавая меня известным запахом соли. — Я тоже погорячился. Просто ты должна понимать, что мы не станем семьей, мы просто отлично проводим время. Неужели ты хочешь это потерять?

— Нет-нет, конечно, не хочу.

— И больше никаких разговоров о детях?

— Нет, конечно, нет, — целует она мое лицо, я чуть сжимаю ее круглые плечи, нехило возбуждаясь от горячих слез и мягких губ. Минет в прихожей, перед зеркалом — это интересно.

Я чуть нажимаю на плечи, заставляя Диану сесть на колени прямо в пуховике, и размазываю слезы по губам.

— Ты красивая, когда плачешь. Мне нравится, как дрожат твои губы. Нам никто не нужен, никого не слушай, потому что я очень хочу, чтобы все было как сейчас.

— Правда? Тебе хорошо со мной?

— Еще недостаточно хорошо, — сдергиваю оттопыренные пижамные штаны, — но ты сейчас ведь это исправишь?

Толкаю большой палец между губ, глажу зубки, послушный язычок.

— Конечно.

— Конечно, хозяин. Давай немного поиграем.

— Хорошо, — сглатывает она, — хозяин.

— Моя умница. Ты же хочешь быть со мной всегда? Радовать меня и больше не злить?

— Очень хочу. Я люблю тебя. — Сжимаю щеки, чтобы поняла, чего я жду от нее. — Хозяин.

— Теперь доставай язык и открой рот широко-широко, — приказываю, и она беспрекословно подчиняется, даже когда головка взбитого пружиной члена несколько раз бьет язык, даже когда толкается в розовый ротик. Блядь, охуенно послушный рот, словно созданный для моей спермы. Мысль о том, как она будет ее слизывать, просто душит, делает почти зверем. — Дыши носом.

Я просто беру ее за голову и толкаю член на полную длину, дурею от ощущений, чувствую, как рвотный спазм сжимает ствол, и вытаскиваю наслаждаясь тем, как она терпит, всегда терпит, чтобы сделать мне приятно. Снова глубоко в глотку, держу, даю привыкнуть и снова назад. Она откашливается до слез, но покорно раскрывает рот снова. Позволяет не просто затолкать ей в глотку член, но и натягивать ее так, как мне нравится. Снова и снова, так что яйца шлепают о мокрый от слюней подбородок, так что ее щеки втягиваются, слово убивая остатки воздуха и создавая эффект вакуума, и вынести это почти невозможно. Поэтому я чуть вытаскиваю, успокаивая себя.

Провожу головкой по губам, по мокрым щекам, чувствуя, как язычок привычно лижет уздечку, а потом просто толкаясь обратно и уже без отдыха трахая этот маленький, такой покорный рот. Еще. Еще. Грубо. Резко. Остервенело. Все глубже, пока Диана не начинает задыхаться, пока мое сознание почти чернеет, а сперма потоком льется ей в желудок.

Я резко вытаскиваю член, глядя как влага стекает по подбородку, отдыхаю и размазываю все это по ее покрасневшему лицу, тут же целуя.

— Моя умница, — сам раздеваю ее, сбрасывая куртку в прихожей, и несу в кровать.