— Не обольщайся. Тут еще три этажа ремонтировать. Пройдемся?

И снова без эмоций. И словно это я его обидела. Но серьезно? Как можно быть с тем, кто считает тебя собственностью. Ведь это получается я не смогу не одного полноценно своего решения принять. Буду как пять лет назад жить им одним. А так нельзя. Теперь точно нельзя, — опускаю ладонь на живот и чувствую толчок.

Читал он.

Серьезно ведь читал, раз знает такие подробности.

— Артур? — он продолжает щелкать выключателями, чтобы показать мне кабинеты.

— Что?

— Иди сюда.

Он оборачивается и хмурится. Смотрит на живот и подходит ближе. Так энергично, что мне хочется шагнуть назад, но он, словно подозревая это, мягко удерживает меня левой рукой. А правую засовывает под пальто, кладет на живот, мельком взглянув мне в глаза.

И вот снова толчок. Довольно сильный. Такой момент я навсегда запомню в памяти. И его взгляд. Ему не нужно говорить, все уже видно. Он сглатывает и на мгновение прикрывает глаза.

— Это… довольно страшно. Словно в фильме «Чужой», — его лицо озаряет улыбка. – А может это просто изжога.

— Сам ты изжога. Это малышка. Так необычно это чувствовать.

— И часто она так?

— Нет. Сегодня впервые.

Мы стоим посреди ярко освещенного холла и смотрим друг другу в глаза. До неприличия близко. Более того Артур кажется наклоняется. Его губы на опасном расстоянии, а я в панике. Потому что поцеловать его обозначить капитуляцию, признать, что я действительно его собственность.

Но как бы мне этого не хотелось, как бы внутри все не кричало о любви к нему, как бы коленки не дрожали, теперь я не могу позволить ему манипулировать мною. Теперь нами.

— Артур. Артур, а покажи мне остальное помещение. Где будет лаборатория.

— Жуть.

— Что?

— Чтобы я сам к тебе тянулся, а ты отказалась поцеловать… Я думал такое может быть только в кошмарном сне. Знаешь, со мной мама всегда так делала. Я тянулся к ней, просил поцелуя, ласки, а она отказывала, а она всегда ссылалась на занятость. И вот ты теперь так же…

Вот он блин... Как можно отказать своему ребенку в ласке?

Он не отходит, а я ведусь, на этот по сути шантаж. Но по-своему. Дергаю Артура за лацканы пиджака и прижимаю к себе, крепко обнимая.

— Знаешь, если вдруг тебе захочется ласки и тепла я всегда могу тебя обнять, — рука Артура на моей талии сползает ниже. Сжимает задницу, вызывая прилив в одном конкретном месте. – Но руку с попы можно убрать.

— А жаль. Люблю твою попу. Вот как сейчас помню…

— Ну хватит. Я вообще — то есть хочу. Так что давай скорее посмотрим, и я поеду.

— Ладно, — он ведет меня по коридору, показывает помещения, детскую часть клиники, куда мамочки будут приходит уже с детками. Потом родильное отделение. Мы почти не разговариваем, я не могу избавиться от волнения, которое буквально стегает меня плеткой по спине. И чем выше мы поднимаемся, чем сильнее удары.

Второй этаж отремонтирован, но еще требуется окраска. А вот на третьем темно. Артур шагает наверх по лестнице, а я торможу.

— А почему там темно?

— Еще не все доделали. Пойдем. Там будет лаборатория. Тебе понравится.

Я беру Артура за руку, не люблю, когда сильно темно, но что удивительно страх рассеивается, когда я вижу панорамные окна. Артур нажимает на какую – то кнопку и на окна наезжают жалюзи.

— Потрясающе. Ребятам понравится.

— А тебе.

— А я бы жила здесь. Представляешь, просыпаешься, а по стеклу стучит дождь.

— Обычно люди ждут солнца, а ты любишь дождь.

— Ты тоже. – пожимаю плечами, посмотрев на него и он усмехается.

— Верно.

Мы застываем, смотря друг на друга до неприличия долго, и я опять отвожу взгляд раньше. Нет, это не нормально. Мне нельзя так надолго оставаться с ним наедине. От него мурашки по телу, а смотреть на его руки, знать, что они могут вытворять с моей чувствительной грудью просто пытка.

— Хкм, так это все, что ты хотел мне показать? Мне все нравится. Хотя ты и так это знал.

— Я же должен был удостоверится.

— Спасибо, — киваю я и хочу вернуться на лестницу, но Артур делает шаг в другом направлении.

— Пойдем, там есть лифт.

Иду за Артуром, цокаю по бетону. Мы вместе заворачиваем за угол, подходим к лифту. Но стоит дверям раскрыться, я торможу, словно при автомобильном столкновении.

Врезаюсь в спину Артура. Потому что впереди что – то невероятное.