Шрифт:
Из-за стола вышла и присоединилась к обнимашкам еще одна девчонка. Темноволосая, в татухах по самые уши, красивая до боли в глазах. И тоже знакомая. Тата Бойцова. Жена Бойца. Видеоблогер, модель, певица. На нее была одна из случайных баб Черного подписана, все уши прожужжала, как было бы круто с Татой познакомиться, в одном городе же живем. Вот бы она сейчас от счастья обоссалась.
Веснушка болтала весело в девчонками, чувствуя себя полностью своей среди них, Черный стоял, дурак дураком, ощущая на себе пристальные взгляды мужиков, да и женщин тоже. И старался дышать спокойней.
Ну что тут поделаешь? Эту херню надо просто пережить. Вот и все.
– Вы – Вениамин, правильно? – раздался сбоку женский голос.
Черный обернулся и увидел еще одну женщину, ему незнакомую, что было даже странно , учитывая сложившуюся ситуацию. Невысокая, темноволосая, очень улыбчивая и очень привлекательная.
– Я – Лена, жена Данила, - она кивнула на сидящего неподалеку мрачного татуированного мужика, - не волнуйтесь, сейчас Леночку отпустят. Давно просто не видели. Соскучились. Идемте, покажу , где сесть.
Черный хотел было сказать, что не стоит и что он дождется Веснушку, как сзади раздался голос:
– Привет честной компании!
Сбоку неприлично заржал Боец:
– Дядь Вить, да ты б еще «вечер в хату» сказал!
– Вот тебя, шкет, не спросил, как здоровкаться, - оскалился весело Витя, который , как оказалось, чуть замешкался на входе. И не просто так. Потому что зашел он не только со своей женщиной, охренительной, кстати, бабой, вообще, непонятно что нашедшей в таком отморозке, но и еще с одним мужиком. Примерно такого же возраста, как и сам Витя, высоким, суховатым, с зализанными назад, как у гангстера двадцатых годов, волосами.
– Дядь Паша, - встал из-за стола Боец, вежливо пожал руку пришедшему, - все нормально?
– Да, Сереж, все обошлось.
– Ну и хорошо, садитесь, перекусите с нами.
– Да мне в уголочке где-нибудь… Чтоб вам не мешать. Я вон, с Витей поболтаю. И с его Лерочкой.
– Нехрен тебе, старому самосвалу, с Лерочкой моей болтать, - проворчал Витя, но спокойно пошел в сторону с незнакомым Черному Пашей. И они реально что-то обсуждали по пути.
Черный, немного придя в себя от первого оглушающего впечатления, выяснил, что Веснушка уже идет к нему обратно, вдоволь , видно, со всеми наобнимавшись.
– Это Веник… Ой, то есть Вениамин, мой парень! – громко сказала она, ухватив его за руку и крепко сжав.
Только это выдавало ее волнение и требование поддержки. И неожиданно Черному стало невероятно легко. Потому что его женщина была рядом. И она хотела его защиты.
А уж в этом он профи.
От всего мира защитит.
Кроме себя, естественно.
А кто это у нас там, в Германии?
– Веня-Веня-Веня… - частила Веснушка, вцепившись в ворот куртки Черного тонкими пальчиками и беспомощно пытаясь остановить. Задержать. Глаза ее, темные, завораживающие, кажется, стали еще больше от испуга. – Веняаааа… Ты чего? Нет-нет-нет… Ах!
В небольшом техническом помещении, куда Черный, улучив момент, затолкал Лену, было категорически мало места. Но не для того, чем он планировал заняться. Для этого – вполне хватало.
В конце концов, можно и стоя. Не принципиально сейчас.
Главное, чтоб Веснушка не орала. А то зрители, то да сё… Нет уж.
Он заткнул разговорившуюся Лену поцелуем, с невероятной, дикой радостью ощущая, как она мгновенно ослабла, как подалась к нему с готовностью, размыкая губы, позволяя себя сладко тискать, целовать, трогать везде, где хочется, а хотелось – повсюду! Прямо наваждение какое-то.
Всю ночь ведь целовал ее, гладил, вылизывал, каждый сантиметр. И все равно! И опять, как в первый раз. Бьет электричеством с такой силой, что пробки напрочь вышибает.
Конечно, это может быть и стресс. В конце концов, он нихера не железный, нервы на пределе. Денек-то тот еще выдался. Весёлый такой денек!
И продолжение – тоже. Потому что к знакомству с родителями, если он что-то в этом понимал, заранее надо готовить! А не так вот!
Что сначала в табло от папаши, потом чуть не поседеть, не обнаружив свою женщину там, где оставил, а затем еще и познакомиться со всеми остальными родственниками и друзьями, которых дохренища! И которые вообще ни разу не сахарочки!
Папаша ее – отдельная, конечно, жутко печальная песня, потому что, несмотря на то, что сидел далеко и вроде как был сильно занят разговором деловым и жутко серьезным, но глаз с Черного не сводил. Недобрых очень глаз.
Они немного светлели, когда смотрел на дочку или на свою бабу. Но Черному этой светлоты не доставалось.
Особенно, когда Лена голову ему на плечо положила. Демонстративно так. Она вообще смелая у него.
Прям перевела огонь на себя в самом начале вечера. Когда назвала его своим парнем.