— О-о, — удивленное и сразу же радостное: — О-о-о-о!!! Я подготовлюсь, господин!

— Десять минут на сборы, — бросаю, а то знаю я этих женщин.

Через полчаса без прелюдий срываю одежду с брюнетки и закидываю ее на кровать. Быстрая оценка взглядом. Катя с готовностью позирует, демонстрируя красное плетеное белье. Встает на четвереньках боком, выгибает спинку, затем поворачивается ко мне попкой. Последний жест становится последней каплей — я хватаю ее за бедра и притягиваю к себе…

* * *

Пару недель спустя князь Аркадий Волконский возвращаются в родную Тверь. Предстоит провести суд над Георгием Лобовым, да и разобраться, какого черта экспедиторы не отдают по его требованию его же вассала. Ведь Лобов не государственный преступник. Обвинений в измене императору ему не выдвинули. А значит, Волконский вправе получить своего прямого подданного.

Объяснить ситуацию явился лично надворный советник Тайной канцелярии Станислав Мигин.

— …Умер?! Что значит, умер?! — гремит Аркадий. — Вы учудили расправу над моим человеком?

Бледный Станислав блеет:

— Конечно же нет, Ваше Сиятельство. Я сам в полном шоке.

— Как это случилось? Конкретика, пожалуйста.

— Причина — ишемический инсульт. Мгновенно отмерла большая часть головного мозга. В момент смерти рядом никого не находилось. Георгия нашли уже мертвым в уборной.

— Покушение? — князь сразу задумывается о кандидатуре Беркутова. Мог мальчишка учудить такое?

— Исключено, — возражает Станислав. — В последние дни мы держали Георгия под жестким контролем. Он был помещен в убежище Тайной канцелярии, дабы больше не вводить в соблазн его врагов. Все помещения находятся под видеонаблюдением, телефонные звонки прослушиваются, на входе охрана. Пищу ему готовила кухня ведомства, а там, сами понимаете, работают проверенные люди. Но мы, конечно, сразу взяли на пробу кровь умершего и отходы с последнего приема пищи. Отравляющих веществ не найдено. Сейчас мы делаем дополнительные анализы.

— Вы впустите в это убежище мою СБ. Я хочу провести свое расследование.

— Конечно, Ваше Сиятельство, — даже не думает спорить Станислав. — Я готов полностью сотрудничать, чтобы всесторонне изучить это недоразумение.

— Раньше надо было сотрудничать, — не ведется Аркадий. — А не прятать от меня моих же людей.

— Интересы Империи требовали быстрых мер. С помощью Лобова мы могли приручить тварей.

— Ну и как приручили?

— Кхм. Нет, мы не успели.

— Хехе. Забавно выходит, господин надворный советник, не считаете? Вассала похитили, тварей не приручили. Ай-яй-яй. За такое вас точно по головке не погладят. Думаю, падение на пятерку чинов вам обеспечено. Это если не увольнение.

Станислав лишь молча поджимает губы. Князь продолжает расспрос:

— Ваша резкая лояльность связана с тем, что я могу усугубить ваши неприятности?

— В том числе, — не скрывает очевидное имперский агент. Прекрасно знает, здесь блеф не сработает. — Могли бы вы не ухудшать мое положение жалобами в высшие инстанции? Буду должен вовек.

— Хех, простите, но это смешно. Сначала вы ни во что меня не ставите, а потом, крупно облажавшись, выходите с подобными просьбами. Молчите, не спорьте, мало ли, что вы считаете, по факту это так, — с минуту Аркадий постукивает пальцем по краю стола. — Когда доставите тело?

— Сегодня же, — с готовностью отвечает Станислав.

— Вот и займитесь, а я пока решу, что с вами делать.

Подумать, правда, стоит. Всё же иметь в должниках надворного советника очень выгодно. Особенно экспедитора Канцелярии.

* * *

Княжеский суд завершается, и я, разбогатев на одну ткацкую фабрику, один коттедж и остальное имущество Георгия Лобова по мелочи, выхожу из зала заседания. Хотя, стоит заметить, что фабрику князь разделил между мной и Свиридовым. Мне досталось шестьдесят процентов уставного капитала, Анатолию — остальные сорок. Ему также передали второй коттедж и автомобильный парк умершего от инсульта ответчика. Так что никто в обиде не остался. Ну, разве что душа Георгия, сейчас агонизирующая в потоках Анреалиума.

У парадного выхода здания суда толпятся журналисты.

— Господин Беркутов, — выступает вперед длинноногая репортерша с блокнотиком. — Разрешите пару вопросов?

— Если только пару, — улыбаюсь, очаровывая красотку.

Она подзависает и один из репортеров опережает ее:

— Тверская правда. Какова была причина вашей опеки Прошкиной Оксаны, очень серьезной опеки, надо отметить, ибо вы, в прямом смысле, сражались с Лобовым Георгием, ветераном Афгана?

— Вижу, вы в курсе и про нападение на мой дом и про дуэль. Причина одна-единственная: Оксана была в беде. А еще она мой любимый учитель. Любой дворянин был бы обязан поступить также.