Чтобы хоть как-то избавиться от того напряжения, что весь день колючими обручами сковывало грудную клетку, я гонял по залу как бешеный, играл агрессивно, жестко, за что получил нагоняй от тренера.

А еще чисто случайно заехал Меньшову мячом прямо в морду. Честно слово, не нарочно. Оно само вышло…как раз в тот момент, когда он снова грубо отозвался о Янке.

Домой я возвращался уже поздно вечером. Потный, вымотанный физически, с каким-то странным внутренним трепетом. Приду, а там она. И что дальше? Сказать, наверное, что-то надо? А что? Не знаю.

К счастью, внизу были только родители, и судя по тому, как спокойно они со мной поздоровались — Белецкая им так ничего и не рассказала. Мама предложила поужинать, но я отказался, сказал, что не голоден и ушел наверх, якобы учить уроки.

Интересно, чем Яна занимается? Как ни странно, но мне не хватило пороху зайти к ней в комнату — постоял возле двери, из-под которой пробивался тусклый свет, затылок рассеяно почесал и ушел к себе.

М-да. Фигня какая-то получилась.

На следующий день Яна сидела на уроках тише воды, ниже травы. Молчала, не поднимала взгляд от тетради и только краснела, когда к ней в очередной раз цеплялись «друзья». Я все ждал, когда же она разозлиться и ответит что-нибудь в духе: а не соблаговолите ли вы все пойти в пешее путешествие, по кудрявым зарослям мест не столь отдаленных. Ну или хотя бы взбесится и от души треснет мне по башке учебником, как главному виновнику всего происходящего.

Но ничего из этого так и не произошло. Ни в этот день, ни на следующий, ни через неделю. Словно вместо наглой королевы подкинули другого человека. Робкого, застенчивого, неуверенного в себе. И эту неуверенность почувствовали многие, не только я. Почувствовали и набросились как стадо идиотов.

Притащив в школу эти сраные фотографии, я запустил какой-то дикий механизм травли. Насмешкам не было конца. Половина из них была тупая, вторая половина еще тупее. Меньшов, Ирка и остальные будто соревновались, кто выдаст большую ересь. В ход уже все шло. И двойки, и личная жизнь, и внешний вид, и даже манера улыбаться, двигаться, говорить. Когда Белецкую вызывали к доске, Рыжий откровенно передразнивал ее, мешал, другие ржали, а Яна только плотнее поджимала губы и отворачивалась.

Меня она вообще не замечала. Словно пустое место, ноль без палочки, невидимка. Я уже откровенно пялился на нее в упор, ожидая, хоть какой-то реакции, но она всегда смотрела мимо. В наглую преграждал дорогу, а она просто обходила меня, не поднимая взгляда. Игнор полный. Она сбегала едва звенел звонок с последнего урока, пропадала у своих репетиторов до самой ночи, а если оставалась дома, то дверь в ее комнату всегда была заперта.

И кто бы только знал, как это бесило. Мне больше нравилось, когда она шипела, огрызалась, бросала на меня убийственные взгляды и говорила в ответ гадости.

Вот какого хрена скисла? Чего добивается? На совесть давит? Так зря. Я, наоборот, больше злюсь.

…Хотя не факт, что на нее. Скорее на себя, на придурков из класса, на Ирку, которая превратилась в навязчивую макаку, готовую день и ночь висеть у меня на хвосте. Я уже не читая удалял все ее бредовые сообщения, сутками не отвечал на звонки, и вообще вел себя по-свински, а ей хоть бы хны. То ли дура, то ли хитросделанная. Скорее и то, и другое.

Особенно она меня выбесила, когда после уроков подошла к классной и со скорбным вздохом сообщила:

— Ирина Станиславовна, у меня беда.

— Что такое?

— Компьютер сломался. Пришлось заменять жесткий диск, а у меня на старом все учебные материалы были. И проект на конференцию. Теперь все потеряно, — еще один вздох и лживые слезы в глазах.

— Переделай, — класснуха пожала плечами.

— Уже начала. Всю ночь сидела…Но… У меня ведь и текст, и презентация — все пропало. Я столько сил вложила, а теперь… руки опускаются. Я, конечно, постараюсь, но вдруг не получится?

— Ирин, мне не надо «вдруг не получится», — строго сказала химичка, — от каждого класса идет три человека. И если ты не сможешь, я лучше назначу другого.

Левина потупила взгляд, еще раз горько вздохнула, шмыгнула носом для убедительности и согласилась:

— Мне очень хочется поучаствовать, но я боюсь вас подвести.

— Хорошо. Спасибо, что предупредила. Надеюсь, успею найти замену.

Ирка с виноватым видом вышла из класса, но стоило только завернуть за угол, как от сожаления не осталось и следа.

— Вот видишь, как все удачно провернула. И Янке карты спутала, и от идиотской конференции отбодалась, — она самодовольно улыбалась, явно ожидая моего одобрения. Я смолчал. Но она решила, что молчание — знак согласия, и пока мы спускались с ней на первый этаж продолжала самозабвенно чирикать, — красота! Пойдем, погуляем? Погода хорошая.

— Нет, — сказал я и, неожиданно для самого себя, развернулся и пошел обратно. Зачем? Да кто ж его знает! Мне просто хотелось от нее отделаться.

— Макс, ты куда? — заверещала она.