ГЛАВА 3

ДИАНА

Сердце уже начало отбивать испуганную чечетку, а мысли холодеть, но я не отчаивалась. Бросилась к двери, дергая за ручку. Безрезультатно. Меня закрыли.

Вот же черт!

Через несколько минут сюда притащатся футболисты, и я не могу сказать точно, что вся эта толпа в тридцать человек моется только в мужской душевой, где от силы десять кранов, как и в женской. Уверена, мистер Робертс разрешает им пользоваться нашей. А значит, они зайдут и увидят меня в таком виде! Какой ужас!

— Откройте! Откройте дверь, идиотки! Это не смешно! — Я лихорадочно дергала ручку, и внезапно, минут через пять она поддалась.

— Какого дьявола?!

Аккуратно выглянув за дверь, я увидела, что раздевалка опустела. Ни единой моей вещи не осталось, даже обуви. Ну конечно. Несомненно.

Хотелось рычать и выть от бессилия. Гребаные идиотки! Думают, это смешно?!

И почему я сама такая дура? Совершенно расслабилась.

Мокрое тело без полотенца быстро покрылось мурашками. Можно было высушиться встроенным допотопным феном, но тратить драгоценное время на это не хотелось.

Нужно было что-то делать.

— Мистер Робертс! — закричала я из-за двери. — Мне нужна ваша помощь!

Все правильно! Он услышит мой крик, подойдет к щели, и я расскажу, что учинили мои одноклассницы. Как минимум, он даст мне чем прикрыться, а максимум… Эх, я бы с удовольствием представила сейчас, какая расправа их ждет. Но совершенно точно уверена, что ничего этим гадким пираньям не будет. Не впервые с этим сталкиваюсь.

— Мистер Робертс! — я приоткрыла щелку в двери пошире, высовывая нос наружу. — Мистер Робертс!

Он не отвечал, зато я внезапно услышала чьи-то тихие и крадущиеся шаги за спиной, от которых на голове зашевелились волосы, а кровь застыла. Я же точно была тут одна!

— Кто здесь? — резко повернулась, и в этот же момент мощным толчком Соня толкнула меня вперед.

Чуть ли не кубарем я выкатилась за дверь, ощущая под обнаженной задницей прохладную траву. Лица коснулся сентябрьский воздух. Я тут же прикрылась руками и волосами, не вставая со стриженного газона. Это конец…

Над моей головой раздались раскаты смеха. Надо мной потешался весь мой класс. Мальчишки и девчонки стояли, одетые в форму, с сумками наперевес, разглядывали меня, как какого-то диковинного зверька под ногами. Какое унижение…

Их лица размылись рваными пятнами, потому что я обессиленно прикрыла веки.

Хотелось заплакать, чтобы на душе стало легче, но глаза были сухими и горячими. Так даже лучше. Плакать перед этими отморозками — худшее, что только может быть в моей жизни. Если что-то еще может быть хуже того, что есть сейчас.

— Обалдеть, русский колобок выкатился, — ржет Янг, придерживаясь за живот.

— Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, а от Сони не уйдешь, — грубо пропела Соня. Всем понравилось, опять захохотали.

Но внезапно шакалий смех разрушил ледяной, до боли знакомый голос.

— Вы ради этого «сюрприза» просили нас остаться? — В голосе Торнхилла не было ни капли улыбки.

Наоборот, сейчас в нем звенела холодная сталь. Я осмелилась взглянуть на него.

Еще влажные после душа светлые волосы, обычно стильно уложенные, свободно упали на лоб. Челюсть сжата, видно как ходуном ходят желваки. Его глаза, которые, как я помню, меняют цвет в зависимости от настроения хозяина, сейчас были серыми, как грозовые тучи. Он был зол.

Не знаю, что меня удивило больше. То, что он не смеялся со всеми, или то, что он сделал дальше. Сняв пиджак от формы под изумленные взгляды одноклассников, он подошел и набросил его мне на плечи, закрывая от чужих глаз.

— И что это все значит, Алекс? — Эмили скрестила руки на груди, неверящим взглядом уставившись на своего возлюбленного.

— Это я бы хотел спросить, — мрачно ответил он. — Тебе не кажется, что это уже перебор?!

Меня потряхивало от происходящего, да и мокрой на свежем воздухе в сентябре малоприятно оказаться, но я хватала каждое его слово. Потому что. Он. За меня заступился.

Нонсенс. Такого никогда не было.

— Она этого заслуживает. Ты сам знаешь!

— Эми, хватит.

— Это она виновата в том, что случилось с Грэйс!

— Заткнись!!! — заорал Торнхилл, сорвавшись. — Заткнись!!!

На загорелом лбу вздулась вена, крылья носа яростно раздувались, а губы чуть подрагивали. Видимо осознав последнее, он плотно сжал их в тонкую линию.

На него было больно смотреть. Все, что касается Грэйс — запретная тема. Ребята это знали.

— Вставая на ее сторону, ты предаешь нас! — в звонком голосе Эмили сквозило отчаяние. Соня погладила ее по руке, но та бешено оттолкнула ее.