– У меня бронь! – выкрикнула шляпа.

– Броня, говоришь? А у него, глянь, орден и медали, а ты его подлецом! Кто таков? – не отступал усатый, которого звали просто Евсеич.

Шляпа затерялась в толпе. Охали женщины. Евсеич стоял, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что делать.

– Встречались…– наконец сказал, скомкав фуражку. – Правильный был человек, безоговорочно кружку водки отдал.

– Вы, вдобавок, знакомы? – спросил человек в пенсне.

– Знакомы, и без всяких добавок, – не глядя ни на кого, изрёк Евсеич. – Человек богатой души был, звали Витя.

Возвратившись к вагону, он поставил фонарь на ступеньку и направился к вокзалу. Проводнику знакомому буркнул:

– Помяну.

Подошёл к вагону другой проводник.

– Куда он? Опоздает.

– Это его знакомого зарезало, помянуть хочет.

– Точно опоздает… Помню, бабка корзину с яйцами грохнула, когда лезла в вагон к нему, так он напился с досады и опоздал.

Стоявший близко железнодорожник кивнул:

– Помню, битый час провозились с горемычным, пока не впихнули в скорый.

– Несут! – послышался голос. – Зарезанного несут!

– И этот горемычный. Горемычных бог и прибирает, – подытожил местный железнодорожник.

Ветер кружил над землёй жёлтые листья, а по небу двигал тучи. Начались дожди. По дорогам потекла муть, в низинах образовывая лужи. Горожане с головой погрузились в трудовые будни, став работающими автоматами, живя одной мыслью: нужно помочь Красной армии.

На предприятии, где трудилась Анна, норма поднималась баснословно; рабочие отказывались понимать, что это они столько выпустили продукции. Проводимые прежде утром и вечером пятиминутки, были ограничены утренней пятиминуткой, выходных не было.

Как-то в полдень передали по заводскому радио: «Всем на собрание!». Из цехов и подсобок по заводскому двору потянулись в главный корпус рабочие. Анна шла в толпе, где лица казались не то задумчивыми, не то печальными. С ней шла её подруга, Неля.

– Ох, Неля, мне даже говорить трудно.

– Не заболела?

– Устала… А ещё столько стоять у станка…

– Выдержим.

– Выдержим. Мы, комсомолки, и поэтому должны беспартийным пример показывать. Если мы не выдержим, то и Бурыгина Люська не выдержит.

– Много работаем, большая помощь от нас фронту. Правда, Аня?

– Правда, только чтобы фашистов прогнать, надо бы ещё больше деталей делать, только сил не осталось, две нормы и так выполняем, даже Люська за полторы отчиталась. Придумать бы аппарат, чтоб усталость снимал.

Перешёптываясь, подруги вступили в главный корпус. На широкой площадке мостового крана сгрудилось правление завода: директор – пожилой заводчик, Захарыч, рядом главный инженер, тётя Ирина – седая женщина, и старший мастер, дядя Паша. Внизу гудела толпа. Захарыч стянул с головы помятую фуражку. Наступила тишина.

– Ребятки с батей. Приболел он. А мама у Поли, – прошептала Анна.

– Товарищи! – раздался голос пожилого директора. – Заводу адресована телеграмма Центрального комитета партии. – Кашлянув, директор поднёс к глазам лист и громко прочёл: – «Товарищи рабочие, работницы и инженерно-технические работники! Центральный комитет В.К.П.Б. сердечно поздравляет коллектив вашего завода с успешным выполнением плана поставки фронту необходимой продукции. От руководства Коммунистической партии и от командования Красной армии примите сердечную благодарность. Смерть фашистским оккупантам! Центральный комитет В.К.П.Б.» – Директор, взглянув на толпу, добавил: – Подписали товарищи Сталин и Калинин!

Сказанное родило рукоплескание и крики ура! А директор добавил:

– Товарищи! По случаю поздравительной телеграммы поступило предложение – сегодняшнюю смену укоротить на два часа.

Послышались аплодисменты.

– Товарищи! – аплодисменты прервал звонкий голос Анны, стоящей впереди. – Как это укоротить? Про что сводки говорят? Фашисты у столицы. Поймите, товарищи, из-за нехватки нашей продукции на фронте погибнет много наших бойцов … – голос её сорвался.

– Правильно говорит… – послышался голос из толпы.

– Что ж, другого я от коллектива и не ждал… – смахнув ненужную слезу, закончил выступление директор.

Народ повалил из корпуса. И лишь рабочие покинули собрание, как краны и станки заработали, запыхтел паровозик, толкая к погрузке вагоны.

Подруги шли после работы домой, устало вытаскивая ноги в сапогах из грязи.

– Неля, идти на танцы? – спросила Анна.

– Надо бы, – сонно ответила Неля.

– Заходи за мной, я только гляну как батя.

В натопленной избе Анну встретил отец.